Роман с пивом - [58]

~~~

Впереди в стене было странное, абсолютно нефункциональное углубление, вероятно, когда-то оно логично подводило к двери, но теперь здесь с трудом можно было укрыться от дождя, если к этому времени кто-то все еще нуждался в укрытии. Останавливаясь, Маршал сделал по инерции еще несколько шагов вперед и оказался внутри этого чудо-саркофага, потом повернулся и подумал, что стена встала вертикально, и даже пробормотал эту мысль вслух, но вовсе не для того, чтобы кто-нибудь услышал, кругом по-прежнему было как на дне океана, не считая общего шума, да и ближайшее ухо, на сей раз ухо Жиры, находилось на расстоянии не меньше полутора сотен метров, а ухо Хеннинена еще метров на двадцать дальше. Их неясные фигуры маячили где-то в пелене дождя, улица же позади них была пуста.

Надо было поскорее отдышаться, заставить себя поскорее отдышаться, вот только ни черта не получалось, не отдыхивалось, как ни крути, хоть только об этом все время думалось, как бы этак поскорее отдышаться. Сердце рвалось с креплений, казалось, оно всеми возможными путями старается вырваться наружу, через горло, через глаза и уши, через грудную клетку, или даже через маленькую пульсирующую точку на подошве ноги.

— Чего это ты вдруг так чесанул? — спросил подоспевший к месту событий Жира. Он тоже втиснулся в углубление. Хеннинен попробовал влезть за ним, но это было уже не так-то легко, образовалась целая очередь и даже давка, после чего Хеннинен решил отказаться от этой идеи и вернулся в дождь. Он, видно, понял, что тем, кто приходит последним, рассчитывать уже не на что.

— Хым, — сказал Маршал и издал следом еще несколько звуков, которые, в сущности, не очень-то сильно отличались от первоначального «хыма».

— Что значит «хым»? — спросил Хеннинен на удивление ровным голосом, он, видно, бежал медленнее в конце пути, а потому смог быстрее справится с одышкой и клокотанием в сердце. Задав вопрос, он еще и посмотрел как-то исподлобья, и тут уж показался совсем кособоким, да еще и глаз, тот, что был ближе, явно припух.

— Такое вот «хым». Это я, понимаешь, у вас спросить должен. Чего вы там выглядывали, ведь сразу было понятно, что ситуация критическая.

На что Жира сказал, мол, подумаешь, ситуация — была да сплыла. Маршал ответил, что не понимает такого подхода.

— Как бы тебе объяснить доходчиво? Понимаешь, мы им на фиг там были не нужны, ради твоей шкуры они не стали бы заморачиваться, очень им нужно устраивать гонки за лузерами. Им там, поди, и без нас хватило забот с этими драндулетами.

— Надо же, такой забег и впустую, — вздохнул Хеннинен.

— Вот только не надо мне все это втюхивать, — сказал Маршал и потряс руками, словно это были вовсе не руки, а мешочки с крупой. — То есть я хотел сказать, что я убегал оттуда последним, так как рванул вначале не в ту сторону и был вынужден сделать так называемый круг почета, так вот я своими глазами видел, как они стали выкуривать из «фиесты» того бедолагу.

— Наверное, показали ему свою страховку, — сказал Жира, глядя куда-то в землю.

— Если такие вообще от чего-нибудь страхуются, — добавил Хеннинен.

— А потом их стало вылезать все больше и больше, этих чудовищ, из микроавтобуса, как с конвейера.

— Я вообще-то имел в виду, что ты, похоже, насмерть перепугался, коли так всучил, — сказал Жира. — Не такие уж они были опасные, эти пацаны, вполне обычные ребята, просто немного не в себе.

— Да уж, бля.

— Нет, правда. Мы потом даже не бежали, практически ушли пешком.

— Твою мать, — сказал Маршал, — я же теперь еще и крайний. Вот только не надо мне все это втюхивать, я уже говорил, по-моему. И вообще, нах, лучше не заикайтесь, что все было впустую.

— Да что ты прям, все же зависит, так сказать, от угла зрения. Мы, например, не заметили какой-то страшной опасности, но ведь это совсем не значит, что ты, типа, не мог почувствовать ее где-то там у себя внутри. И вообще, такой страх — он чаще всего неподвластен разуму, это как религия или что-то еще в этом роде, когда во всем видится скрытая угроза.

— Уж да уж.

— Хотя, конечно, если говорить откровенно, то они мне тоже показались грозными чуваками. У меня просто не было сил бежать. То есть я вовсе не такой храбрый, чтобы не бежать. Я просто в какой-то миг сообразил и посмотрел назад.

— Я был там, — сказал Хеннинен.

— Ну да, конечно, — проворчал Жира, — пришлось еще ждать этого доходягу. Или ты имел в виду совсем другое, типа айв бин вея?

— Я был там, — повторил Хеннинен, поднял левую ногу и стал внимательно рассматривать свою довольно-таки новую туфлю, которая в сухом виде была похожа на уродский ожог, теперь же, намокнув, выглядела, как прилипшие к ноге испражнения.

— Вообще-то, — сказал Маршал, — это довольно странная история, то есть если честно, то пока я бежал, у меня в подсознании стали появляться некие мысли, вроде того, что на самом деле никакой страшной опасности и нет.

— Видишь, какой ты молодец! — подбодрил Жира.

— То есть я хотел сказать, что сразу было видно, они ребята не промах и знают, за кем гонятся, это для них тоже, наверное, вопрос чести.

— Вот-вот, и я о том же, — сказал Жира.

— Нет, черт побери, вы явно пытаетесь на меня повлиять.