Роман с натурщиком - [10]

— Я принимаю твою ставку, но в дополнение к этому за каждый час работы получаю право на поцелуй. Ты нуждаешься во мне, Сирил, а потому пойдешь на это, — добавил он негромко.

— Ты… ты законченный ублюдок, скотина, наглец!.. — взорвалась она, но тут же прикусила язык. Его логика была железной. — Зачем тебе это?

— Ты во мне нуждаешься, а я тебя хочу, Сирил, — простодушно пояснил Шон.

— Ты просто давно не получал по рукам, в этом все и дело! Видит око, да зуб неймет — слышал такую поговорку? И почему именно я? Ты же знаешь цену своей внешности! Выйди на улицу, свистни — и найдется десяток женщин, готовых пойти на все ради одной возможности дотронуться до твоего тела. Да что там на улице — в суде все бабы только на тебя и пялились!

— О, какая наблюдательность! Уж не ревность ли это, Сирил?

Шон склонил голову так, что его рот оказался в дюйме от ее губ, но в то же мгновение на стоянке появились двое полицейских. Шон отпустил голову Сирил, и та, потеряв равновесие, привалилась спиной к грузовику.

— Все нормально, мисс? — спросил один из полицейских.

Шон отступил на шаг, спокойный и невозмутимый. На лице его играла дружелюбная улыбка.

— Порядок, ребята, — услышала свой собственный голос Сирил и выпрямилась. — Маленькая дискуссия об условиях трудового соглашения.

Полицейские переглянулись, потом поглядели на Шона.

— В общем так, — сказал один из них, постарше и покоренастее, — закругляйтесь со своей беседой и идите на все четыре стороны.

Когда полицейские скрылись, Шон расцвел самой обворожительной из своих улыбок.

— Итак, мы обо всем договорились!

Сирил скрипнула зубами.

— Будьте вы все прокляты — и ты, и Мартин Коллинз, и этот чертов Жак Гулар!

Шон чуть приподнял бровь, ожидая ответа, и Сирил капитулировала.

— Ладно, по рукам! Поцелуй за час — но не надейся на какие-либо чувства с моей стороны! И запомни: если попытаешься посягнуть на что-то большее, я выпущу штихелем кишки из твоего живота, даже охнуть не успеешь, ты, плотник!..

Шон, пропустив мимо ушей все эти эскапады, вкрадчиво шагнул к Сирил. Он навис над нею как башня и прогромыхал:

— Готов принять первоначальную ставку — двадцать пять баксов — в обмен на то, чтобы немедленно скрепить нашу сделку поцелуем!

Прежде чем Сирил успела сказать хоть слово, одна рука Шона обвилась вокруг ее талии, а другая обхватила ее голову.

Но тем более неожиданной оказалась нежность этого похожего скорее на дуновение ветра поцелуя. Лишь когда язык Шона раздвинул ее приоткрывшиеся губы, Сирил поняла, как далеко зашла в своей капитуляции, и попыталась высвободиться — разумеется, тщетно. Более того, сопротивление лишь еще больше распаляло Шона, а ее собственное тело охватывало сладостное бессилие. Ничего подобного она не переживала со времен своего неудачного романа с Полом!

Вздохнув, она запустила пальцы в его золотистую гриву, лаская другой твердую как скала грудь Шона. К великому стыду Сирил, даже когда он отпустил ее, она продолжала стоять на месте, прильнув к его телу и положив голову ему на плечо.

— Которая из тачек твоя, милая?

Сирил, помедлив, кивнула в направлении своего «порше». Шон за руку довел ее до Машины, усадил за руль, проверил, чтобы она застегнула ремни безопасности, и только после этого помахал ей рукой.

— Утром в восемь, Сирил! Не тревожься ни о чем: я не стану требовать поцелуя, не отработав его. Честный труд — честная оплата!

Он рассмеялся, и смех его преследовал Сирил всю дорогу домой.

3

— О Господи!

Перед тем как шагнуть под душ, Сирил всем телом наклонилась к запотевшему зеркалу. Увы, глаза ее не обманывали: нельзя спать по три часа двое суток и рассчитывать, что все это останется безнаказанным.

Гора смятых простыней и покрывал в прилегающей спальне лучше всяких слов говорила о действии одного-единственного невинного поцелуя, который украл у нее Шон Стивенс. А мысль о том, что ей предстоит еще вытерпеть десятка два таких подарочков судьбы, заставляла ее всю ночь метаться по постели, мучась от невозможности хотя бы ненадолго забыться.

В конце концов она провалилась в сон — часов около четырех утра. А ровно через минуту, как ей показалось, пискнули позывные коммерческой радиостанции: она передавала только классическую музыку, и Сирил использовала ее в качестве будильника. Звук был слабый, но на Сирил он произвел эффект пожарной сирены, и она вскочила с постели как ошпаренная.

Даже душ не помог разгладить морщинки вокруг глаз и снять синеву под ними. Стянув волосы на затылке в строгий классический узел — обычная ее рабочая прическа, — Сирил при помощи косметики кое-как замаскировала следы недосыпания.

После этого она оделась в удобные джинсы и мешковатый, испачканный краской свитер, сунула босые ноги в тенниски — они тоже были все в краске — и по замысловатой траектории начала пробираться между мебелью, загромождавшей ее спаленку, в холл.

Сам по себе дом со стороны мог показаться большим: внушительное двухэтажное строение из дерева и камня. Нижний этаж включал в себя компактную кухоньку и отделанный в теплых тонах холл, где она принимала клиентов и развлекалась с друзьями: для этой цели вокруг сверкающего медью камина расположились несколько диванчиков, на которых покоились художественно вышитые подушечки.