Роман с физикой, или За всех отвечает любовь - [4]

– Именно так.

– У оптимистов из отдела источников сразу мысли о подавлении радиации – тянет на нобелевскую премию. У пессимистов мысли, что счетчик перегружается и врет.

– А что на самом деле? Мистика?

– Не мистика, а физика. Я неделю сидел в том отделе, все мерил и мерил, а потом понял. Но сначала надо рассказать, что такое радиоактивный источник. Это такой свинцовый утюг. Ручка сверху, чтобы переносить удобней было. Источник сам внутри, светит только через маленькое окошко. Так вот когда два таких утюга ставят, стол прогибается и окошко светит мимо детектора.

– Так просто?

– Просто, но не очевидно. Вот теперь, когда такие штуки находят, мои ребята называют это в мою честь.

– А причем здесь физика?

– Упругость стола – это тоже физика.

Они сидели допоздна, говоря о пустяках и просто попивая коньяк. За дверью в коридоре стихли шаги, замолкли гулкие разговоры и смех. За окном повисли сумерки, и даже в парке защелкал первый пробный соловей.

– Пора домой, а то охрана не выпустит.

– Со мной всегда выпустит, – Борков был в хороших отношениях даже с охраной.

– Хотя, вы правы, и, правда, пора. Я вас провожу.

Они спустились по лестнице на первый этаж. Борков поболтал с зевающим охранником и тот выпустил на улицу университетского профессора. Тот пошел к остановке троллейбуса, чтобы добраться до метро. Тогда еще профессора московского университета большей частью передвигались на метро, а не стояли на своих Мерседесах в пробках.

Борков же еще остался подвести итоги дня.

Осенний вальс

Незаметно пролетело лето, и наступил сентябрь. Снова начались занятия философией в закрытом институте. Снова в том же зале Изотов читал лекцию, но окна были закрыты, а за ними лил дождь. Слушателей было мало, не все еще отошли от отдыха. И Борков тоже, почему-то не пришел с начала, а подошел только к самому концу лекции. Изотов от древней Греции перешел к христианству.

– И вот мы видим, что формула Платона – истина, добро и красота – превратилась в христианскую троицу. Вообще в христианстве активно использованы достижения античных мыслителей. Сократ, учитель Платона добровольно пошел на казнь, зная свою судьбу и не противясь ей. Это был с точки зрения эллинской философии ключевой момент. Если греческие боги скорее напоминают нам разгульную аристократию тех времен, то судьба была их настоящим богом. Так же поступил и Христос, но легенда его воскресила.

Был ли Христос исторической личностью или это миф – полной определенности нет. Сейчас исследователи христианства, особенно марксистские склоняются к тому, что был. Известный польский историк, Крушевицкий, например, приводит убедительные доказательства существования Христа на основе последних находок рукописей в Синайской пустыне. Можете посмотреть его работы, они переведены на русский язык и изданы у нас.

Но распространение христианства толкала необходимость обоснования эллинского рационального пути. Ведь грубо – что такое христианство? Это человек равен богу. Даже может быть сам богом. Бог один из нас, такой же, как все.

Во что превратили христианство средневековые европейские схоласты, мы рассмотрим в следующий раз. Достаточно вспомнить о столетнем споре, – в каком виде должны умершие предстать после страшного суда. Молодыми, старыми или еще как-то, как скелеты, например. Вот на что расходовались лучшее умы тех лет! Мрачный этап в развитии философии.

На этом сегодня все.

На этот раз Борков не дал задать ни одного вопроса и сразу утащил Изотова из аудитории. Они прошли в ту же комнату, но там кроме убогой советской мебели и телевизора стояли какие-то странные приборы, из которых беспорядочно торчали белые провода. В углу висел портрет бородатого Курчатова. Провода соединяли приборы и уходили в телевизор. Борков так же привычно достал коньяк и рюмки.

Спрашивать – что, да почему? – в секретном институте было глупо. Поэтому Изотов сделал вид, что ничего не заметил и решил философски молчать, как и полагается ему по профессии.

Борков тоже молчал, налил коньяк. Изотов, не выдержав паузу спросил: – Ну, как прошло лето? Борков ответил странно, как будто он все время о чем-то думал:

– Вы хотели спросить о физике, а вот мне скорее нужна помощь со стороны философии.

– Я – пожалуйста.

Борков молча поднял рюмки, чокнулся и выпил. Тоже проделал Изотов. Затем Борков взял трубку местного телефона.

– Юра, зайди в методический.

– Сейчас я покажу вам кое-что. В этом надо разобраться.

В дверь постучали, и просунулась голова Пятакова.

– Можно?

– Заходи, Юра. Включи нам, – Борков кивнул головой в сторону приборов.

Пятаков аккуратно закрыл за собой дверь, подошел к приборам и начал переключать какие-то тумблеры, замигали лампочки. Юра нажал какие-то кнопки, и дождавшись одному ему известного результата включил телевизор. После чего сам отошел от него подальше, чтобы разглядеть картинку. Телевизор был советский Рубин. Нагревался он медленно, а показывал плохо. Нетерпеливый молодой ученый несколько раз подбегал к телевизору, подкручивал яркость и контрастность. Наконец, появилась картинка. На экране была продольная полоска. Полоса была бы черно-белой, но трубка Рубина была такая, что сообщала полосе красивые радужные разводы.