Роман с бабочками - [34]

У видов, самец и самка которых внешне не похожи друг на друга, мимикрия сильно запутана. В некоторых кольцах мимикрии самец одного из видов никого не имитирует, зато самки того же вида представлены двумя, тремя и даже четырьмя вариациями, каждая из которых подражает одному из местных невкусных видов. Видимо, самцы больше дорожат своей изначальной окраской, поскольку цвет для них является важным сигналом при общении с другими самцами.

Мир колец мимикрии фантастически сложен и подвижен. Кольца, точно разноцветные хулахупы, мелькают все быстрее и быстрее, переплетаются, словно кельтские орнаменты. Голова идет кругом.

Североамериканское кольцо парусников началось, возможно, с невкусного парусника филенора, гусеница которого извлекает аристолохические кислоты из крупнолистного техасского и змеевидного кирказона. У этой бабочки есть мюллерианский имитатор — или ко-модель — парусник поликсен. Он внешне похож на филенора и тоже несъедобен, поскольку сам ест токсины петрушки и моркови у вас на огороде. Парусник троил — еще одна ко-модель — напичкан бензойной кислотой. Однако имеются и съедобные бейтсовские имитаторы. Во-первых, парусник андрогеус. Во-вторых, окрашенная в темные оттенки самка желтого парусника главка. Причем темные вариации встречаются только там, где живет парусник.

А вот еще один съедобный бейтсовский имитатор филенора — ленточник артемида. Его мимикрическая вариация также встречается лишь в южных районах США, где обитает модель. Северная же вариация ленточника артемида — ленточник камилла — совсем на него не похожа: у нее на крыльях широкие белые ленты. И наконец, имитирует филенора самка перламутровки дианы, окрашенная в голубой и черный цвета (самцы у диан оранжево-буро-черные). Никто не знает, к какому типу мимикрии отнести этих самок — к бейтсовскому или к мюллеровскому.

Кольца мимикрии начинают переплетаться еще быстрее, фантасмагория все усиливается. Особенно когда припоминаешь, что невкусные бабочки невкусны по-разному. Парусник поликсен и вполовину не так противен на вкус, как парусник филенор. Степень токсичности может варьироваться не только у отдельных особей, но и у родственных видов. Время года или погодные условия влияют на количество и качество ядов, содержащихся в кормовых растениях, а это сказывается и на отдельных особях, и на целых популяциях.

Часто путаются и ученые. Много лет мы считали ленточника архиппа бейтсовским имитатором, нахлебником монархов и королев. Теперь же мы знаем, что ленточника птицы тоже терпеть не могут. Если он тоже невкусен, его следует отнести к мюллеровским имитаторам.

Однако монарх, выросший на определенных кормовых растениях, возможно, окажется ничуть не ядовит. Это уже бейтсовский самоимитатор, подражающий самому себе.

У Ларри Гилберта есть гипотеза, что семейство геликонид изначально возникло как бейтсовский имитатор других ядовитых бабочек. Защитившись таким образом от хищников, взрослые особи смогли уделять больше времени цветам и научились поедать пыльцу. Это новое умение помогло им синтезировать яды, которые и в самом деле сделали геликонид невкусными для хищников. Так они стали мюллеровскими имитаторами.

Бабочки имитируют не только узор крыльев, но и стиль полета — частоту взмахов и асимметричные подергивания крыльями, характерные для ядовитых видов. Несъедобные бабочки, как правило, медлительно машут крыльями или планируют. Их изящные тела — тоже визуальный предостерегающий сигнал. У многих из них длинное брюшко — вероятно, оно улучшает равновесие и повышает плавность полета.

Съедобные виды по понятным причинам предпочитают летать быстро, то и дело меняя траекторию. Они стремительно набирают высоту, пикируют и меняют курс. Летательные мускулы у них крупнее, что в большинстве случаев предполагает вполне определенное телосложение: толстое, крупное туловище, грудь широкая, а брюшко, как правило, короткое, скрытое под задними крыльями. Такое брюшко труднее ухватить клювом и вообще сложнее отыскать. Вдобавок оно, вероятно, повышает маневренность бабочки.

Бейтсовская и мюллеровская разновидности мимикрии — две разные стратегии, однако иногда они взаимозаменяемы. Мюллеровские имитаторы иногда переключаются на систему Бейтса, а бейтсовские — на систему Мюллера. И та, и другая стратегии время от времени оказываются неэффективными: степень несъедобности имитатора нестабильна, а реакции хищников изменчивы. Ведь война между хищником и добычей происходит в реальном времени, и в ней много дополнительных факторов.

Например, некоторые птицы научились вспарывать монархам брюхо и съедать только неядовитые части — так японские повара готовят рыбу фугу.

Если такой птице подвернется ленточник архипп, никакая мимикрия его не спасет.

В 1861 году в одной лекции Генри Бейтс, сурово насупившись, напомнил, что ученые должны покинуть свои лаборатории ради «мастерской природы». Важность этого, возможно, мог осознавать лишь человек, который одиннадцать лет провел «в поле», выковыривал из своих ступней паразитов, трясся от желтой лихорадки и хоронил детей в джунглях.

Говоря о мимикрии у геликонид, Бейтс вспоминал: «Когда рассматриваешь экземпляры в шкафах, сходство во многих случаях не кажется столь уж разительным. Но хотя в течение многих лет я ежедневно практиковался в ловле бабочек и всегда был начеку, в лесу я постоянно обманывался».