Роман с автоматом - [44]

Компьютер тем временем загрузился, писатель рассеянно поискал мышкой иконку Word, ткнул в нее два раза, и компьютер снова закатился злобным треском. На экране мелькнула картинка с большой и строгой буквой W, появились линейки и серые кнопочки. Он открыл последний редактированный файл, с загадочным названием «provo.doc»: это были крупные столбцы текста, начинавшегося с выделенного жирным шрифтом и помещенного в середине строки слова «Deutschland». Писатель осмотрел текст, как осматривал его много раз за эти дни, прошелся курсором по каждому слову, убеждаясь, что сомнительных случаев в тексте больше не осталось. У компьютера лежали три небольшие, пузатые книжки из серии издательства «Бертельсманн»: русско-немецкий словарь, словарь новой орфографии и словарь синонимов. Еще вчера он отыскал в словаре каждое слово из текста, тщательно обращая внимание на прописные буковки f, m, n, обозначавшие принадлежность существительного к соответствующему грамматическому роду, и римские цифры, относившие глаголы к первому или второму спряжению. Слова, стопроцентно неясные с точки зрения грамматики, он безжалостно выбрасывал, отыскивая потом замену в словаре синонимов, краснея и вспоминая школьные контрольные по английскому языку, на котором до сих пор не мог произнести ни одного предложения, кроме «To be or not to be, that is the question».

В дверь позвонили. Писатель, тихо выругавшись, ударил мышкой в крестик в правом верхнем углу экрана, текст исчез, и он пошел открывать. В дверном глазке он увидел длинную фигуру в бесформенной коричневой куртке, с небритым подбородком и большим ястребиным носом. Остальная голова расплывалась, закатываясь глазку куда-то за его маленький зрачок, но писатель уже знал, что пришел Сережа Зеленский. Пускать или не пускать? – мелькнуло в голове.

– Открывай, не вытрепывайся, – нетерпеливо бухнуло из-за двери, и писатель со вздохом открыл.

– Проходил мимо, вот зашел, – забухтел Зеленский, – все равно делать нечего. Может, дашь пройти?

Писатель нехотя отступил в сторону, пуская Зеленского. Тот рывком скинул с себя куртку, кое-как набросил на вешалку и, не снимая ботинок, направился в комнату.

Зеленский приходил как минимум раз в неделю, просиживал долго, смертельно надоедая писателю и нисколько этим не смущаясь. Они знали друг друга еще с Петербурга, были, как любил говорить Сережа, соратниками по андеграунду. Зеленский тусовался все время возле рок-клуба, читал и распространял мистическую литературу и сам пописывал совершенно безумные, лишенные всяких логических связей стихи. Творческих людей, с которыми его знакомили, в основном музыкантов, он отводил в сторону, называл себя «единственным русским психоделическим поэтом» и спрашивал, не знает ли собеседник, где можно достать препаратов, расширяющих сознание.

Очутившись в Берлине, он окончательно сорвался с катушек: ударился в религию, напившись, до крика спорил и иногда даже дрался в русских клубах, завел себе маргинальных друзей, одним из которых был, например, молодой кройцбергский ав-тономист[31], живший в строительном вагоне рядом с парком. Они часто сидели у Зеленского дома, слушали вместе музыку на притараненном автономистом хриплом магнитофоне, орали о новом искусстве и американской кислотной волне. А раз в неделю он появлялся в гараже в Нойкельне, где грязно одетые «экспериментаторы» с козлиными бородками, склонившись над компьютером и какими-то хитрыми ящиками, извлекали из них чудовищные звуки, а Зеленский под их аккомпанемент читал в микрофон, задыхаясь и тараща глаза, свои стихи, по-русски и по-немецки.

В комнате Зеленский расселся на диване, вытянув длинные худые ноги в грязных серых брюках. На подошвах ботинок отчетливо были видны комья глины с вмятыми в нее травинками и кусками листьев. Зеленский злобно посмотрел на компьютер, затем – на коробку с принтером и пакет, из которого выглядывал нож-гильотина.

– Это что у тебя тут за барахло? – спросил он недоверчиво.

– Да вот, принтер купил, – отмахнулся писатель.

– На хера тебе принтер? Тебя что, не печатают, что ли? А это что? – Он ткнул пальцем в пакет с бумагой и ножом. – Типографию подпольную решил начать?

Писатель немного дернулся и молча, задумчиво-испуганно посмотрел на Зеленского. Впрочем, через секунду он снова размяк в кресле и с прежней пренебрежительной иронией ответил:

– Да вот, решил для своего сборника рекламу напечатать. Может, тоже стану «писателем года».

– Очень смешно! – огрызнулся Зеленский.

«Писателем года» Сережу Зеленского, к огромному удивлению всех, прошлой осенью объявил какой-то малоизвестный левый литературный журнальчик. Помимо этого громкого титула, Сережа стал также обладателем премии в пару тысяч евро. «Психоделический поэт» неделю бегал по Берлину, размахивая журналом со своей небритой физиономией на первой странице, а затем совершенно неожиданно снял квартиру на острове Рюген и переехал туда «работать над новым произведением, требующим совершенно иной атмосферы». Через три дня «работы» Зеленского доставили в больницу в состоянии наркотического отравления, с огромным количеством ссадин и резаных ран на лице и переломами обеих рук. «Скорую помощь» вызвала группа пенсионеров, совершавшая прогулку в горах рюгенского заповедника. Седоволосая фрау в золотых очках и мужской спортивной куртке долго и взволнованно рассказывала потом, как из леса с бешеной скоростью выбежал вопящий человек, и, перемахнув через ограду, прыгнул со скалы.