Роман потерь - [8]
Почему хризантема, аромат которой напоминает о смерти, считается символом долголетия? Почему не камелия? Ее цветы остаются свежими так же долго, но, в отличие от хризантемы, не распространяют в воздухе запах смерти.
Я ненавижу хризантемы. Их расцветка однообразная и блеклая, как вдовье платье, а листья похожи на высохшие руки старого человека. Если хризантемы долго стоят в вазе, их хрупкие стебли начинают источать тошнотворный запах.
Предпочитаю цветы, красота которых изысканно недолговечна: колокольчик, шток-розу и ипомею, которая раскрывается на рассвете и увядает, когда уходит день. Эти цветы настоящие, потому что их жизнь быстротечна, они правдивы, потому что время их цветения коротко. Сорванные однажды, они вянут так быстро, что поражают глаз скоротечностью своего существования.
Поэтому я осталась в своей комнате и читала, в то время как другие женщины прогуливались по Синзен-ен. Повсюду еще были видны последствия недавней бури. Мне рассказали, что плетеные изгороди были опрокинуты, поваленные деревья еще не распилены на дрова, а по краям пруда Дракона шуршал смятый тростник.
Наступили сумерки, уже зажигают лампы. Скоро женщины из Департамента садов возьмут мотки шелка и растянут их над клумбами хризантем. Всю ночь цветы, задыхаясь, будут лежать под шелком, как если бы буря погребла их под пышными сугробами снега. А утром, когда выпавшая на листья цветов роса пропитает шелк их запахом, Юкон вбежит в мою комнату с обрывком мокрой ткани в руках и скажет: «Быстрее, госпожа! Протрите лицо, и увидите, какой молодой станет ваша кожа!» Но я не стану этого делать, потому что не верю в постоянство.
Поскольку я устала сочинять письма к человеку, который мне не пишет, я решила отвлечься, занимаясь каллиграфией. Приготовила чернила и аккуратно разложила кисточки для письма, подобно тому, как специалист по иглоукалыванию раскладывает свои иглы перед пациентом.
Я старалась изо всех сил, но иероглифы получались слишком четкими, квадратной формы, а не бледными, с приятными для глаза волнистыми линиями, какими полагается быть письменам женщины. Как надоело мне слышать замечания о том, что мои строчки должны быть столь же изящными, сколь сильны мои чувства.
Я переписала для себя стихи из Маниёсю, написанные одним из стражников, который был послан на восточную границу. Он обращается к своей возлюбленной, и она ему отвечает:
Наступил час Кабана. Холодно и сыро. Дворцовая стража натягивает тетиву своих луков, чтобы отпугнуть злых духов.
В такую же ночь, как эта, мы, Канецуке и я, решили устроить состязание ароматов. Это случилось в прошлом году, на излете лета, когда я была почти уверена в нем, — хотя к концу состязания моя уверенность стала куда менее твердой, чем поначалу.
Все началось со спора. Мы лежали под его халатом, и он ласково поглаживал меня по спине. Незаметно разговор коснулся запахов. Он настаивал на том, что женщины искуснее в составлении ароматов, чем мужчины. Я возразила, напомнив, что Будда был превосходным парфюмером. Разве рукописи не говорят о том, что он награждал добродетельных сладостным, как аромат голубого лотоса, дыханием, а их кожу — благоуханием сандала?
— Значит, ты совсем лишена добродетели, — сказал мне Канецуке, — потому что от тебя пахнет чесноком. — И все же поцеловал меня.
Мы договорились устроить состязание. Целыми днями я не расставалась со ступкой и пестиком. Некоторые из моих друзей — и немногие враги тоже — решили принять участие в соревновании. Был ли Канецуке тем, кто убедил Изуми присоединиться, я так и не узнала.
Мои бумаги стали для нас источником необходимых сведений. Казалось, что Канецуке использовал некоторые рецепты времен императора Ниммиё. Он открыл свои запасы, выискивал смолы и специи, по полночи не спал, готовя смеси.
Я решила составить аромат Ста шагов и позже преподнести Канецуке. Я не сомневалась, что он догадается о мотивах моего выбора. Этот запах не только предупредит о его присутствии на расстоянии ста шагов, но и выдаст его, если он решит остаться в какой-либо другой комнате, кроме моей.
После многочисленных проб мне удалось получить смесь удовлетворительного качества. Но как сделать ее особенной? В том, чтобы скопировать старый рецепт, нет ничего привлекательного и достойного творческой натуры; нужно было его улучшить. Я послала своих слуг в поля на запад от дворца собрать цветы дикорастущих трав. Слуги отказывались, говоря, что идти туда небезопасно. На них могли напасть разбойники, прятавшиеся в покинутых домах, их могли затоптать быки. Я была вынуждена нанять двух стражников для их охраны.
Поход оказался успешным. Они принесли мне гвоздику, лекарственный огуречник, кровохлебку и множество гардений. Кровохлебка была всех переходных цветов — от розового до ярко-красного. Я перетолкла ее и добавила в свою смесь. Интересно, помнит ли мой соперник в этом состязании, как мы лежали на лугу, заросшем кровохлебкой, вдыхая запах нагретой солнцем травы? Возможно, составленный мной аромат пробудит в нем воспоминания.