Роман о дружбе по любви - [17]

Остановив машину у подъезда, указанного Григорьевой, Женя галантно помог выйти ей из авто, приложился к ее ручке и, глядя в самые глаза, спросил:

- Так я позвоню?

- Картина маслом, - буркнул Сашка и снова склонился к мотору мерина, скрывшись за крышкой капота.

- С 9:00 до 21:00. Если не беру трубку, значит, на заседании, - манерно ответила Санька.

- Я понял, - ответил Женя, помахал уже из машины и скрылся за углом.

Санька легко выдохнула, поправила рюкзак и направилась к мерину – в смысле, к Сашке.

- Как поживает пациент? – спросила она.

- Жить будет. Староват, конечно, но еще побегает, - отозвался Сашка, выровнялся во весь свой рост и кивнул в сторону выезда со двора. – Кто такой?

- Папин друг. Судья. Большущая шишка. Больше на лбу, но временами и на сосне.

- Бывает, - протянул Сашка и уткнулся в двигатель. – И чего у тебя с ним?

- Да ничего у меня с ним, - усмехнулась Санька. – Просто подвез.

О том, что Женя фактически звал ее на свидание, адвокатша предпочла промолчать – мало ли. Вдруг не выгорит. Да и… Сашка же хороший.

- Ну я, вроде, закончил, - Радкевич хлопнул капотом. – С тебя обед.

- И что? Это он даже ездить будет?

- Куда ж он денется? – рассмеялся Сашка.

- Тогда с меня не только обед, - кивнула Санька, восторженно глядя на свой мерседес. – Теперь я буду работать Золотой рыбкой. Три желания. Загадывай.

- Давай пока с первым желанием разберемся, рыбка.

- Обед? – разочарованно протянула Санька. – Смотри, не продешеви, Саш.

- Ну вот и посмотрим, - подмигнул он, развернул ее за плечи и подтолкнул к подъезду.

Она упрямо повернулась обратно к нему и, взглянув совершенно серьезно из-под нахмуренных бровей, стала на цыпочки, обвила руки вокруг его шеи, тихо шепнула:

- Вообще-то, привет!

А потом поцеловала.

- Я грязный, - буркнул он ей в губы, крепко целуя в ответ. Отпускать ее совсем не хотелось, но Сашка отстранился и выдохнул: - Я быстро домой сгоняю.

- Беги. Что хочешь на обед? Учти, я не готовлю и никогда не готовила.

- Пофигу, - он чмокнул ее в щеку и рванул к дому.

Санька несколько мгновений смотрела ему вслед, по-дурацки улыбаясь, потом одернула себя и поплелась к подъезду, чувствуя при этом странную расслабленность, непривычную в отношениях с мужчинами. Ей действительно было непривычно. С другими она всегда старалась казаться какой-то другой, охотно надевая маски – то адвоката, то оторвы, то блондинки. Возле Сашки она странным образом позволяла себе пить пиво в затасканных шортах и позволять ему видеть себя такой, какой она бывала только наедине с собой.

Третий день при Медведе

Он выставил ее. Выставил. Впервые в жизни он выставил ее из квартиры. Никогда не выставлял, а теперь выставил. И нужно быть круглой дурой, чтобы винить во всем медичку. Наоборот, после феерического секса у него настроение приподнятое должно быть. Может, оно и было приподнятое, пока Саньку не увидел. Потому что ей нет места в его жизни.

Господи, докатиться до того, чтобы всерьез анализировать Сашкин секс с медичкой…

В то время, как у самой…

Санька еще очень хорошо помнила те времена, когда находилась в поиске. Поиск ее увлекал. Смена эмоций и впечатлений, когда тебе двадцать лет – то, что нужно. Не говоря уже о том, что сформированный в голове костюм «того самого» никак ни на кого не надевался. Точнее, было пару человек, на которых он мог хорошо смотреться. Но Закревскому костюм оказался мал, Евгению Иванычу – велик. Волейболист признавал только спортивные. Еще парочке мужиков цвет не подошел.

Саша вообще костюмов не носил. Наверное, ему бы пошло… Но ей он нравился и в потертых джинсах. Еще тогда, три года назад. Просто в голову себе вбила когда-то, что может жить только с «костюмом».

Смешно. Женя давно женат. На собственной студентке. Маленькой глупой блондинке, какую когда-то при нем изображала Санька. Закревский – уже разводится.

Она предпочитает оставаться одна, ограничиваясь только тем, чтобы иногда позволять кому-нибудь за собой ухаживать. Папины знакомые, клиенты, адвокаты клиентов. Иногда мамины «женихи».

А если вдуматься, то ей и зацепиться в жизни не за что, кроме коротких нескольких месяцев возле того, кто никогда не носит костюмов. Только теперь уже поздно.

Оставалось только наблюдать со стороны и не сильно нарываться. Потому что сил разорвать их дружбу у нее не было – раз уж, кроме дружбы, ничего не оставалось. Что такое с ней случилось за это время, что она уже ничего и никого не ищет? Оказывается, нашла.

А сегодня ее послали.

Сашка никогда ничего не просил. Ни единого раза. Кроме того случая три года назад, когда его послала она.

Вырулив на парковку перед бизнес-центром, Григорьева тяжело вздохнула.

Пора признать.

Она любит Сашу Радкевича. И любила все эти три года.

Не с первого взгляда и даже не со второго.

Но вот так… как умеет.

Подхватив с заднего сиденья папку с документами и сумку, она вышла из машины и направилась на свой родной уже седьмой этаж, пытаясь выбросить из головы события вечера и утра. Исковое заявление Закревской В.Л. Вот, о чем думать надо. Хотя об этом думать хотелось еще меньше.

Перед входом в холл конторы она мысленно взмолилась, чтобы Ярославу хватило ночи, и он уладил их общее затруднение. Звонить Веронике ей совсем не представлялось возможным – та непременно спросит про иск. Потому, заглянув в свой кабинет, Санька торопливо засеменила к кабинету Закревского.