Роман Молодой - [53]

– Здравствуйте, славный святитель, молодой князь и важный боярин! – сказал, улыбаясь и не веря своим глазам, князь Роман. – Да садитесь же, дорогие гости, сюда! – князь указал рукой на длинную скамью, стоявшую напротив дивана, с другой стороны от его лакированного китайского столика. – Эй, Улеб! – он хлопнул в ладоши. Напуганный мальчик, только что выбежавший в прихожую, вновь предстал перед князем. – Сбегай-ка, Улеб, – молвил князь, – за моим боярином Кручиной, а потом – в караван-сарай, к почтенному Джаруду, чтобы он принес сюда лучшие яства!

– Не надо нам яств, сын мой, – пробормотал, протестуя, святитель. – Мы сыты и пришли сюда просто поговорить…

– Ничего, святой отец, – весело сказал князь Роман. – Может, что-нибудь отведаете…

Пока слуга бегал по княжескому поручению, гости завели неторопливый разговор. Святейший митрополит сразу же объяснил брянскому князю, по какой причине они пришли к нему в юрту. Дело в том, что о смелой речи князя Романа перед татарским ханом узнали во всем Сарае, слухи дошли до сарайского епископа Иоанна, а он, в свою очередь, сообщил о случившемся митрополиту Алексию. Последний особенно заинтересовался сказанными Романом Брянским словами о ханской ошибке. Однако все сведения были получены знатными москвичами из чужих уст, и им хотелось узнать, как же обстояло дело, от самого Романа Михайловича. Брянский князь вкратце рассказал о своем посещении ханского дворца и едва ли не дословно передал свою речь, в которой он осудил передачу Владимира князю Дмитрию Константиновичу.

Московские гости внимательно слушали его и, как только князь Роман замолчал, одобрительно покачали головами.

– Благодарю тебя, сын мой! – молвил митрополит, улыбаясь и как бы согревая своим теплым проникновенным взглядом брянского князя. – Мы не ожидали, что ты выступишь на защиту обиженной Москвы!

– И я благодарю тебя, брянский князь! – тихо произнес легким подростковым басом молодой князь Дмитрий Иванович.

– Спасибо тебе и от имени московских бояр, князь Роман! – прогудел, отдавая дань учтивости, боярин Иван Симеонович. – Мы долго будем помнить твою доброту и смелость!

– Но я ничего такого не сказал! – скромно возразил князь Роман. – Я просто рассердился на несправедливые слова царя Хызра и выложил ему без прикрас всю правду-матку. Вы бы видели, как этот бусурманский царь выпучил глаза и налился кровью! Было так смешно!

– Не смешно, а печально! – покачал головой святитель. – За это можно было потерять свою голову! Я уже не говорю о городе и уделе! Вы, черниговские князья, всегда были горячи и вспыльчивы! А это – не во благо! Мера должна быть и в храбрости!

В это время прибежал боярин Кручина Миркович и сразу же, не успев ничего сказать, упал на колени между своим князем и столом, за которым сидели знатные гости.

– Господи, благослови! – митрополит перекрестил его голову, протянув через стол руку.

– Садись, мой верный Кручина, рядом со мной! – распорядился Роман Брянский, усаживая боярина на диван напротив москвичей.

Они продолжили прерванный разговор. Вскоре прибежали чайханщик Джаруд, состарившийся и поседевший, со своими слугами. Они быстро накрыли небольшой стол лучшими блюдами караван-сарая. Услужливый Джаруд оставил часть яств в прихожей вместе с двумя своими помощниками, которые только и ждали сигнала от княжеского мальчика-слуги, что следует еще принести, а что убрать со стола.

– А теперь, – сказал брянский князь, подняв свой большой серебряный кубок с греческим вином, – выпьем за твое здоровье, славный святитель, и за молодого князя Дмитрия, который обещает быть могучим воином! Долгих вам лет и счастливой жизни!

– Благодарим! – хором ответили знатные гости, поднимая серебряные чаши.

После небольшого пира и возлияния собеседники еще долго говорили о жизни, о трудностях и последних событиях на Руси и в Орде. А они не радовали…

– Что нам ждать, если сам Господь подал еще в прошлом году знамение? – сказал, качая головой, московский митрополит. – Тогда, на Филиппово говенье, солнце покрылось темной кровью, а во время великого говенья появились огненные зори, шедшие по всему небу с востока на запад! А какой был страшный мор в Пскове? Я сам ездил туда…Мы провели крестный ход и отслужили три литургии! Но грехи не позволили остановить беду! Смерть косила псковичей так жестоко, что скончались даже местный князь Астафий с сыновьями Карпом и Алексием!

– Тот год был особенно тяжелым! – грустно молвил князь Роман. – Тогда новгородские разбойники разорили царский город Жукотин! От этого было много бед! А суздальский князь Дмитрий Константиныч ухитрился и меня приплести к тому разорению! Он был очень недоволен, что я отказался приехать в Кострому на его съезд! Вот поэтому он оговорил меня перед бусурманским царем! Но вот удалось ли ему поймать тех новгородских ушкуйников?

– Удалось, славный князь! – сказал боярин Иван Симеонович. – Дмитрий Константиныч со своими братьями и ростовским князем Константином Василичем отправились на север, в новгородскую землю. Там они наткнулись на какую-то новгородскую ватагу и захватили разбойников в плен. Но говорят, что сами новгородцы передали в их руки своих преступников, осужденных по другому делу и ожидавших казни. А люди Дмитрия Суздальского, который пока зовется великим князем, привезли сюда, в Сарай, тех злодеев и выдали их за главных виновников жукотинского погрома! Царь Хызр, недолго думая, приказал подвергнуть их жестоким мучениям, а потом казнил! Затем в Сарай приехали бояре из Великого Новгорода, привезли с собой много серебра и «замяли» то печальное дело.