Роман - [20]

Мистер Макбейн начал с того, что коротко изложил ситуацию:

— Неприятные вести с трех основных рынков сбыта отрицательно сказались на предварительных продажах. Почему мы так ошиблись, когда оценивали рукопись? Боюсь, мы предположили, что любое произведение мистера Йодера застраховано от провалов. Короче, мы его переоценили.

Оскорбленный столь откровенным обсуждением меня в моем присутствии, я вынужден был протестовать:

— А я думаю, что результаты предстоящих продаж будут вполне удовлетворительными. Я не обязан каждый раз достигать сумасшедших высот.

Мистер Макбейн холодно перебил меня, обращаясь к присутствующим:

— Вы бы лучше проинформировали автора о пересмотре заказов. С семисот пятидесяти тысяч…

— Я уже говорила, — прервала его мисс Крейн, — до двухсот пятидесяти тысяч.

— Зловещий факт. Объясните мне, что же их всех отпугивает в этой рукописи?

К моему удивлению, ответила не моя редактор, а мисс Крейн:

— В центре всех четырех романов мистера Йодера, начиная с «Изгнанного», — сильные характеры, вовлеченные в мощные человеческие драмы. Мы все помним драму двух братьев, каждый из которых защищал свой принцип. В «Нечистой силе» в семейную драму вмешиваются и колдовские силы. В «Маслобойне» была почти смертельная схватка из-за собственности, и, наконец, в «Полях», которые так всем понравились, повествовалось об отчаянной решимости Хаддла Амоса защитить свою ферму от двоюродного брата, предъявляющего на нее права по фальшивому свидетельству представителей церкви. Читатели могли выбирать, на чью сторону им встать. Всегда был герой, за которого они переживали.

Макбейн поразил меня своими словами:

— А в «Каменных стенах» я переживал за трех фермеров, которые не хотели продавать свои фермы, не хотели, чтобы их постройки снесли бульдозерами.

— Да, но здесь их трое, — поправила мисс Крейн. — Эффект уже не тот. Читатель уже особенно не переживает ни за кого из этой компании.

— И что же, в этом весь изъян? — поинтересовался мистер Макбейн.

Нарушив молчание, заговорила миссис Мармелл. В ее голосе явно слышалось сомнение:

— Боюсь, что налицо синдром обманутых ожиданий. Все ждут привычных йодерских историй о пенсильванских немцах. И никому нет дела до лекций по экологии. Поэтому читатели чувствуют себя обманутыми. Все очень просто.

Все молча смотрели на мистера Макбейна, и после мучительной паузы он сказал:

— Мистер Йодер, мы не можем потерять этот роман.

— А вы и не теряете его, — возразил я, но тут же осекся, подумав, что я нахожусь в более выгодном положении, чем они, и поэтому не чувствую себя несчастным из-за возможных последствий. Но мистер Макбейн перебил меня:

— Скажите мне, мистер Йодер, что вы думаете о некоторых изменениях, которые могли бы немного сгладить реакцию разочарования наших рецензентов? — И, не давая мне ответить, он добавил: — Я не имею в виду полную переделку романа. Мне он нравится. Я думаю, что вполне возможно, внеся небольшие изменения, сделать его больше похожим на привычный йодерский роман, на то, чего ожидает публика. Ведь она имеет на это право.

Передо мной сидели три человека, перед каждым из которых я был в большом долгу. Они сделали меня писателем и поставили на верную прибыльную тропу, Я видел, что каждый из них очень хотел, чтобы я переделал роман так, чтобы он был удобным и понятным для читателя. Но я написал «Каменные стены» как кульминацию всей моей грензлерской серии, показывая возвращение людей к земле, то, как люди злоупотребляют ею, утилитарно используя ее, вместо того чтобы заботиться о ней так, как она того требует.

Обвинение было верным. Взамен героев я вывел негодяев. Но иногда ведь и негодяев надо показывать. Я не мог переделать это громадное сооружение, которое я построил.

Но, прежде чем я успел облечь мои мысли в слова, заговорила миссис Мармелл:

— В период редактирования я уже предвидела, что могут возникнуть трудности, как раз те, что мы сейчас обсуждаем, и я предложила варианты возможных изменений, которые приведут к более удачному балансу между литературой и публицистикой. Но мистер Йодер отклонил мои предложения, и я скрепя сердце с ним согласилась. Это ведь его, а не мой роман.

Президент «Кинетик» спросил меня напрямую:

— Мистер Йодер, можно ли все-таки рассчитывать, что вы согласитесь на внесение поправок, не нарушающих замысла романа?

— Нет, — ответил я твердо, и это означало, что разговор окончен.

Мистер Макбейн поднялся, поклонился мисс Крейн и сказал:

— Итак, нам остается одно — продолжить начатую работу и сделать все от нас зависящее.

Он покинул комнату в сопровождении миссис Мармелл и мисс Крейн. Я последовал за ними. В ожидании лифта мистер Макбейн отозвал меня в сторону и тихо произнес:

— Я, конечно, разочарован. Эта книга очень много значит для меня. Но я все-таки рад, что работаю с автором, который может постоять за свое произведение. Таких сейчас немного.

И он поспешно вошел в лифт еще до того, как я успел что-либо ответить.

* * *

Я возвращался домой в довольно мрачном настроении. Благополучно забыв все то, что радостно сообщила мне миссис Мармелл в первый день, я мучился двумя вопросами. Первый: не был ли я слишком дерзок и эгоистичен с «Кинетик»? А второй еще серьезнее: правы ли рецензенты — и я действительно потерял чутье, превратившись в дряхлого хозяина, который уже не справляется со своим хозяйством?