Роман лорда Байрона - [79]
Пока Али пробегал глазами строки с выражением самых утонченных чувств, делавших честь их автору, и заключавшие письмо сердечные пожелания, в голове у него зародилась некая мысль — подобная яйцу, которое ему предстояло высидеть.
«А почему бы мне и не жениться? — раздумывал Али. — Одним ударом расправлюсь со всеми заботами. Стану кораблем, идущим в порт, — спущу наконец паруса и брошу якорь. Эта леди, кажется, считает меня достойным ее руки — если я верно угадал смысл письма — возможно, она не так уж неправа — и, во всяком случае, сейчас она думает так — а если я ничем ее не разочарую, так она будет думать и дальше. Если я лягу в постель с любящей женщиной, навязчивые сны перестанут меня преследовать. Не буду больше бродить во сне — если со мной это было. Женщина, обладающая доброй душой, способна воссоединить двойников!»
Размышления Али прервал камердинер: он явился доложить, что внизу дожидается юный джентльмен, не назвавший своего имени, — прикажете впустить? «Что это за юный джентльмен?» — спросил Али. «Военный, — сообщил камердинер. — Молодой офицер, насколько можно судить по мундиру под плащом». Али в знак согласия рассеянно махнул камердинеру — и вернулся к раздумьям, мысленно взвешивая возможности. «И все же — все же… — Он крепко обхватил себя руками, скрестил ноги и с досадой уставился в камин. — И все же…»
Когда дверь распахнулась, Али встал с кресла и, обернувшись к вошедшему, увидел перед собой — призрак! Перед ним стоял юный лорд Коридон — точно такой, каким был всегда, — в мундире — с плащом, прикрывавшим низ лица, — темно-синие глаза лучились смехом — никакой не призрак, а существо из плоти и крови, как и сам Али!
Морок мгновенно рассеялся — Али, пошатнувшись, оперся о спинку кресла — офицер отбросил плащ, и Али убедился, что это не покойный юноша redivivus[29], а Сюзанна, его сестра. Коротко стриженные волосы падали мягкими локонами, как у брата, щеки были такими же нежными, какими оставались у него, — Сюзанна вытянулась в струнку и по-солдатски браво отдала Али честь, улыбаясь, однако, неуверенно и с сомнением.
«Это… его мундир?» — спросил Али.
«Этот мундир он никогда не носил — чересчур заужен. — Сюзанна сделала шаг вперед — один только шаг. — Али! Я шла по людным улицам — никто не обернулся — твой камердинер меня не узнал и принял за того, кем я прикинулась».
«Человека делает одежда», — сказал Али — при этих словах юный корнет, просияв от радости, кинулся ему в объятия — и мог ли Али устоять? Сейчас Сюзанна не была рассудительной супругой в шелках — ту особу она оставила у себя в гардеробной, а здесь предстала совершенно иной — смелой — открытой; высвободившись из объятий Али, она с вызовом подбоченилась и устремила на Али дерзкий взгляд, словно желая спросить: Ну и как тебе ЭТО? — и Али, видя эту Сцену Метаморфозы, тоже рассмеялся.
«Скоро ли вам возвращаться в полк из побывки, юный сэр? Или можете немного повременить?»
«Я в отпуске, — парировала Сюзанна, — и, как всякий офицер, могу делать все, что мне заблагорассудится».
Нет нужды уточнять, как они провели тот день: ясно, что не за занятиями, свойственными Воинскому Сословию, — не курили Черуты, не гоготали над анекдотами, не превращали себя в подобие бочек для вливания кавалерийского пунша — все эти удовольствия были ими отвергнуты. Скажу, что Али плакал, вспоминая Корадона, своего Друга — плакал, чего прежде, негодуя и ужасаясь, не делал! — Плакала и Сюзанна — плакала над утратой того, что принесла в жертву, — и разве не проливаем мы слез над потерей Чести, с каким бы хладнокровным расчетом ни замышляли от нее избавиться? И, поплакав, они вновь смеялись — как, бывало, делали это втроем, когда вместе бродили по зеленым тропам и кто-то нес восхитительную чепуху единственно ради удовольствия увидеть веселье на лицах спутников, от смеха закидывавших голову назад. Любовь — как просто она приходит к каждому — как быстро и легко даруются ее радости — как редок и долговечен смех влюбленных, величайший дар нещедрых Богов!
Но вот спустился вечер — молодую Воительницу хватятся, если она промешкает дольше, — однако успевает догореть еще одна свеча, прежде чем она натянет на себя штаны из буйволовой кожи и пристегнет на алом мундире аксельбанты — и даже когда стоит уже на пороге, ее пальцы все еще переплетены с пальцами Али, а глаза устремлены на него — оторвать взгляд труднее всего!
И так Али и Сюзанна вступили на плачевную стезю отношений, столь привычных в Обществе, а равно и в Романах — отношений, которые в идеале невидимы, но в то же время и очевидны — никто не может наблюдать прегрешение, однако все до единого испытывают досаду, ежели слухи не достигают их ушей; во избежание этого, вдохновенных говорунов охотно привечают в каждом доме, хотя in absentia[30] и отзываются о них пренебрежительно. Если бы эта пара не была столь дорога моему сердцу и я не желал им всего того, к чему сами они страстно (и, надо признаться, зачастую слепо) стремились, подробный рассказ навеял бы на меня толику
