Роман Ким - [148]

…5 июня 1959 года.

Л. 25. Общая выслуга службы в органах госбезопасности составляет 23 года 1 месяц 14 дней.

Л. 28. Ким содержался во внутренней тюрьме НКВД с 17.11.1937 по 29 декабря 1945 года.

Л. 30. Подвергался в декабре 1922 года в январе и феврале 1923 года окончательным испытаниям в Государственной Восточной Испытательной комиссии, причем постановлением названной комиссии от 15 февраля 1923 года признан выдержавшим названные испытания с отличным успехом (окончил полный курс японского отделения восточного факультета ГДУ. Выдано временное удостоверение об окончании за подписями — Председателя Государственной Восточной Испытательной комиссии профессора Н. Кюнера, декана восточного факультета профессора А. Гребенщикова, делопроизводителя восточного факультета Ширшова. — А. Б.).

Л. 32. «Отзыв об P. Н. Киме

Серьезное знакомство с первоисточниками по японскому и китайскому языкам, уменье распоряжаться материалами, правильный научный подход к таковым, наличие критического отношения к источникам, вот те основные элементы подготовленности P. Н. Кима, выявленные им в своей пробной лекции. Считаю, что лекция проведена весьма удовлетворительно и что в лице P. Н. Кима Восточный Факультет приобретает вдумчивого и серьезного работника. Профессор (подпись) /Гребенщиков/ Владивосток, 10 мая 1923 года».

Л. 43. Из «Аттестации» «…Отношение к выполняемой работе вполне добросовестное, большая работоспособность и интенсивность работы, отмечается углубленная проработка вопросов, имеет склонность к агентурной работе. В работе не теряется, сообразителен, находчив, наблюдателен, точен и умеет ориентироваться. Хорошо ориентирован в дальневосточных вопросах.

Участвовал в операциях сугубо чекистского порядка с прекрасными результатами (по контрразведывательной линии). Операции требовали большой чекистской выдержки и оперативной сноровки».

Л. 57. В 1920 году после апрельских событий был арестован японскими жандармами за службу в Дальта.

Л. 75. Во Владивостоке был на связи у помощника начальника ИНФО Бориса Давыдовича Богданова. Именно с его одобрения Ким пошел на работу секретарем к ОТАКЭ и уехал в Москву. В 30-е годы Богданов был помощником начальника ИНО УГБ УНКВД по Дальневосточному краю. Богданова можно назвать «крестным отцом» Кима в органах госбезопасности. Встречался с ним в Москве в 1927 и 1933 годах. Знаком с 1927 года с его женой Мариам.

Л. 80. Из автобиографии Кима P. Н. от 26.04.1935 г.

…В июне 1923 года прибыл в Москву в распоряжение 5 КРО ОГПУ и определен на работу согласно указания тов. Дзержинского, который был уже осведомлен о моем прошлом, в частности о моем знакомстве во Владивостоке с тов. Кушнаревым (членом Далькрайпарта) в годы интервенции.

Из Архивного личного дела Ким Романа Николаевича в ОРАФ УФСБ по Омской области. Получено А. М. Буяковым

Приложение 9 Воспоминания бывшего чекиста Босых о задержании кофров с советскими женщинами

«Не знаю, как эта операция описана в официальных документах бывшего ОГПУ СССР, но дело было так. После тревожной и беспокойной ночи на границе я, будучи начальником оперативной службы отряда, утром докладывал результаты действий начальнику пограничного отряда Мартыненко. Во время доклада раздался звонок, у телефона был один из заместителей председателя ОГПУ, который передал начальнику отряда следующее: “Неделю тому назад в японское посольство в Москве вошли две женщины и оттуда не возвращались. Вчера поездом из Москвы выехали военный атташе японского посольства и корреспондент японской газеты, кажется, ‘Нитинити’, у них два больших чемодана, помимо других меньших. Есть предположение, что этих женщин в чемоданах их владельцы пытаются вывезти за границу. Приказываю не допустить провоза этих женщин в чемоданах. Но учтите, что если Вы вскроете чемоданы и женщин не окажется, то получите 5 лет, а если провезут безнаказанно, тоже”. Вот и весь разговор. Так его тут же передал мне начальник отряда. До прихода поезда на пограничную станцию оставалось 1 час 40 минут. Станция находилась от отряда в 10 километрах. Время было терять нельзя, и мы срочно выехали на пограничную станцию. В дороге разработали такой план: по прибытии поезда на станцию отцепить вагон, в котором следуют японские военный атташе и корреспондент, и под видом технического осмотра поставить в дальний тупик, где заранее подготовить техническую бригаду из состава железнодорожников. После чего начальник станции войдет в купе к японскому атташе и объявит, что вагон, в котором он следует, неисправен, поэтому приносит извинения и просит их перейти в другой вагон, для чего к их услугам прибудут носильщики для переноски багажа. Для этой цели следует подобрать носильщиков и проинструктировать их, что, когда они будут нести большие чемоданы, один из носильщиков должен упасть с чемоданом с таким расчетом, чтобы чемодан ударился о рельсы. Если из этого чемодана не будет исходить никаких признаков человека, тогда второй носильщик, подходя к перрону станции, должен споткнуться с таким расчетом, чтобы чемодан ударился об угол перрона, обычно окаймленного рельсами, и если после этого никаких признаков человека не будет исходить из чемодана, тогда, вооружив носильщиков большим сапожным шилом, сделать проколы чемоданов. Вот такой был разработан план. Мы были уверены, что таким путем мы, безусловно, установим, есть ли люди в чемоданах. И всё это по прибытии на станцию быстро сделали, и еще осталось немного времени до прихода поезда, чтобы успокоиться. По прибытии поезда на станцию всё было сделано в соответствии с разработанным планом. Падали носильщики с чемоданами на рельсы, ударяли чемоданы об угол перрона, делали проколы в чемоданах шилом, но никаких признаков нахождения женщин в чемоданах не исходило. Я сопровождал носильщиков, а начальник отряда КПП и начальник станции шли впереди вместе с японскими атташе и корреспондентом. Атташе заметно волновался, несколько раз оглядывался, а корреспондент вел себя спокойно. Но так как мы уже подходили к вокзалу, то начал волноваться и начальник отряда. Он несколько раз оглянулся и заметил в одном чемодане щель-вмятину, образовавшуюся в нем от удара об угол перрона. Оставив атташе и остальных, начальник отряда быстро подошел к нам, в это время мы также обратили внимание на щель-вмятину. Начальник отряда через эту щель-вмятину просунул руку в чемодан, обнаружил в нем человеческое тело и приказал нам нести чемоданы в досмотровый зал таможни. Заметив это, японский атташе стал протестовать, заявляя, что он неприкосновенная личность и его вещи не подлежат досмотру. Начальник отряда ответил ему, что вещи досматривать не будем, а только изымем из чемоданов людей, так как таковой груз не разрешается перевозить и дипломатам. Японский атташе выхватил из кармана пистолет, но начальник отряда успел схватить его за руку, и пистолет упал на перрон. Когда внесли чемоданы в досмотровый зал таможни и поставили их на столы, начальник отряда предложил атташе открыть чемоданы. Атташе отказался, тогда начальник отряда сказал, что в таком случае мы будем вынуждены сами вскрыть их. Пойманный с поличным, японский дипломат отдал ключи. В каждом чемодане оказалось по одной женщине, они были извлечены оттуда и уведены в помещение КПП, а мы с начальником отряда оформили акт вскрытия чемоданов. Когда мы пришли в помещение КПП, нас туда не допустили, с ними уже занимался прибывший этим же поездом с большой группой сотрудников ОГПУ из Москвы высокий начальник с четырьмя ромбами в петлицах. Начальник отряда доложил заместителю председателя ОГПУ о выполнении задания и его результатах. Последний поблагодарил его и всех участников операции и разрешил угостить всех их в ресторане “Интуриста” станции, а счет по расходам выслать ему, что и было сделано. Вот так была проведена эта занятная операция с чемоданами.