Роксолана - [8]
Ситуация стала крайне натянутой. Но игумен, не обращая на это внимания, продолжал:
– Давал народ на нашу церковь, дает и будет давать! Но редко бывает, чтобы нашелся тот, кто с умом управит тем, что дадено церкви! И народ это видит, потому что еще не вконец ослеп. И не только один народ видит, но и соседи. Вот и хватают, что приглянется. А как не взять? Винить во всем врагов – пустая отговорка. А в том истина, что и они были бы в нашей церкви, если б мы сами иначе о ней заботились. Вот она, правда! И не миновать нам Божьей кары за то, что мы правду прячем под спудом. Никто не минует этой кары. И грянет она, ибо сами мы ее призываем!
Брат отца Луки уже отверз уста, чтобы достойно возразить. Но тут послышался скрип – у ворот остановились телеги и возы старого Дропана. Свадебные гости высыпали из них шумной толпой и устремились в сад.
Деревья в саду внезапно вспыхнули багрянцем, и словно красный пожар охватил и сад, и церковку Святого Духа, что по сей день стоит на том же месте, и приходский дом при ней, и тихую ленту Липы, и широкий пруд, и поля спелой золотящейся пшеницы, что усмехались небесам синими цветками васильков в ожидании жатвы. Все присутствующие тревожно взглянули на небо – но это была всего лишь вечерняя заря, вспыхнувшая на западе.
В кровавом отблеске умирающего дня шел молодой Степан Дропан, лелея свое счастье в душе. Оживленно блестя глазами, искал он свою Настусю и, наконец, увидел ее в саду в окружении двух подружек, занятую каким-то важным разговором.
– О чем толкуете? – весело спросил он, приближаясь к суженой.
– А вот и не скажем! – смеясь, ответила вместо невесты ее подружка Ирина.
– Не можем сказать, – поправила ее Настуся.
– Потом сами все узнаете! – добавила другая девушка.
– Ну, скажите, не таитесь! – жалобно попросил Степан.
Девушки не решались.
Наконец Настуся, переглянувшись с подружками, открыла Степану секрет: Ирина пригласила цыганку-ворожею, чтобы та перед венчанием нагадала им будущее!
– Только отцу о том ни словечка, а то сильно разгневается! – предупредила Настуся.
Степан дал слово помалкивать.
Старый Дропан и его супруга по обычаю первыми приветствовали священников, и отец жениха сразу завел свое:
– Господи! Как же обобрали нас в дороге! Каких-то десять миль, а плачено и мостовое, и плотинное, и перевозное, и пашенное, и ярмарочное, и торговое, и померное, и поштучное, и от полных возов, и от пустых, и на обе руки, и на одну! Шкуродерство и грабеж хуже, чем под турком!
– Кто на свадьбу едет, тот по дороге не приторговывает, – не удержался отец Иоанн, чтоб не уколоть старого Дропана. Но купец был не из тех, кто подставляет другую щеку, с ходу отрезал:
– Уж и не знаю, отче, что богоугоднее: по дороге на свадьбу дело делать, коли нужда есть, или по делу ехать, а по пути на свадьбу завернуть…
Степенная супруга старого Дропана покосилась на него с упреком, отец Лука усмехнулся, а отец Иоанн ничего на это не ответил.
Свадебных гостей, кто постарше, отец Лука пригласил отдохнуть в саду. А младшие мигом исчезли, и Степан Дропан быстрее всех. Отправился искать свою Настусю, чтобы поздороваться с ее матерью.
Сам же отец Лука вышел к лошадям – не только как хозяин, но и как знаток. Любил он подолгу всматриваться в доброго коня, как в запрестольный образ. А понимал в лошадях так, что с одного взгляда мог оценить все достоинства и назвать настоящую цену.
Тем временем Степан обнаружил Настусю в кругу подружек, которые столпились на другом конце подворья вокруг молодой цыганки – та согласилась поворожить невесте. Одна из Настусиных теток – пожилая Катерина – яро противилась затее, твердя, что перед самой свадьбой не годится делать такие вещи. А Настуся весело настаивала:
– Тетушка! Так ведь Бог же сильнее какой-то там ворожки!
– Да, да! – подхватили за ней подружки, а громче всех Ирина, самая близкая. – Что Бог даст, то и сбудется!
Степан запустил руку в карман и неожиданно осыпал ворожею пригоршней мелких монет – это и решило дело. Настуся радостно кинулась к жениху и схватила его за рукав. А цыганка, мигом собрав большую часть денег, вцепилась в ее левую руку и стала пристально всматриваться в ладонь. Тетушка перестала возражать и застыла в напряженном ожидании.
Отрывисто и ломано заговорила цыганка, поглядывая то на лицо, то на ладонь Настуси:
– Твоя муж богатая, ах, какая богатая… Очень богатая!..
– Вот так наворожила! – выкрикнула одна из подружек.
– Это и так всякому ведомо! – добавила другая, поглядывая на Степана.
Тот опустил глаза и смутился. А ворожея вела дальше:
– В жемчугах и рубинах ходить будешь… Шелка дамасские под башмачками твоими… Горюч-камень в волосах твоих, белый атлас на ноженьках твоих, а красная кровушка на рученьках твоих… Ладан и кубеба курятся в палатах твоих… Есть будешь бесценный киннамон, а пить сладкие шербеты… И будет у тебя двое сыновей, как у Евы… и две свадьбы, а муж – один!..
– Ха-ха-ха! – залились девчата.
– Тетушка, тетушка! Целых две свадьбы, а муж – один! Как же это?
Тетка Катерина проворчала: «Ну и намолола, дурная баба!» Потом подняла правую руку над молодыми и неторопливо осенила их крестным знамением. А Степан тем временем ломал голову, откуда у него могут взяться такие сокровища.
Знаменитый телефильм «Великолепный век» привлек внимание всего мира к выдающейся фигуре славянской рабыни Роксоланы, ставшей супругой Сулеймана Великолепного — самого могущественного султана Османской империи. Однако загадочная личность Королевы Востока (как называли Роксолану европейские послы) притягивала внимание писателей и историков задолго до возникновения самого популярного в наши дни турецкого фильма.Исторические книги утверждают, что эту девочку звали то ли Анастасия, то ли Александра Лисовская и жила она на территории нынешней Украины.
Действие повести разворачивается в Париже в середине 18 века и ведётся от имени ушедшей на «покой» в молодом возрасте куртизанки Марго де Оберн, которая, появившись на свет в бедной семье, за короткий срок сумела сколотить изрядное состояние, позволяющее ей вести безбедное существование.
Виктория Гамильтон не могла поверить, что фамильная драгоценность – подарок деда – позволит ей путешествовать во времени, пока не перенеслась в девятнадцатый век и не встретилась там с молодым офицером армии конфедератов. Торри и Джейк с недоверием отнеслись друг к другу, но их сердца не оставили им выбора, и им пришлось уступить все сметающей на своем пути любви.
Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?
Американской девушке Анни вскружил голову принц… и не из сказки, а настоящий. Могла ли она надеяться привлечь к себе его высочайшее внимание? И вдруг принц решил преподать ей урок… страсти, а Анни научила его… любви.
Тиффани Олбрайт, дочь конгрессмена, работающая в Вашингтоне, решила провести День святого Патрика так, чтобы запомнить его на всю жизнь. Для этого ей надо лишь найти хорошего, веселого парня и, может быть, даже заняться с ним сексом…
Чейзу Маккейну — секретному агенту правительства Соединенных Штатов — выполняющему рискованную миссию, Сьюзен Сент-Клер показалась верхом совершенства: сладостное томление родилось у него в груди при виде этой испуганной зеленоглазой красавицы. «Воспользоваться отчаянием растерявшейся невинной девушки, поддавшись непреодолимому соблазну… Никогда!» Он не имеет права выразить своего восхищения и даже говорить ей о своих чувствах: долг — превыше всего! Наивная Сьюзен спешит из Бостона к своему жениху, которого знает только по письмам, но на безлюдном полустанке вместо своего суженого встречает Его, Чейза.Судьба приготовила им суровые испытания.