Роксолана - [112]

Надолго повисло молчание. Старец молился, а султанша, блуждая взглядом по пещере, собирала все свое мужество, чтобы спросить – осуществится ли ее заветная мечта. Наконец она заговорила:

– Взойдет ли Мустафа, первенец Сулеймана, на престол султанов?

Лицо старца омрачилось. Он остро всмотрелся в ее глаза и твердо ответил, словно мечом отсекая каждое слово:

– Мустафа… сын Сулеймана… прямой наследник его… не взойдет на престол… отца и деда своего!..

– Почему?

– Потому что его убьет могущественная султанша Мисафир!..

Султанша побледнела, как береза, заметенная снегом. Вся кровь отхлынула от ее лица и дыхание остановилось. Однако, едва прийдя в себя, она бросила только одно слово:

– Как?

– Рукою мужа своего… и отца Мустафы…

– Ты знаешь ее планы?! – с суеверным страхом воскликнула она.

– Вижу, дитя мое… вижу этого ученого-каллиграфа, подкупленного султаншей… как он подделывает письма ни в чем не повинного Мустафы… да так подделывает, что и сам Мустафа… не сможет перед лицом отца… отличить написанное своей рукой от подделки… И гибнет Мустафа смертью невинного мученика…

– Вот, значит, как силен блеск золота и самоцветов? – спросила она, скрывая удовлетворение от услышанного.

– Мне уже приходилось видеть, как желтый блеск золота и сверкание дорогих каменьев превращали благородных князей в убийц, а женщин и девушек заставляли отдать свое самое дорогое сокровище только ради того, чтобы украсить свое тело жемчугами и смарагдами. Я видел рубины, чей багряный огонь делал честных мужчин преступниками, а почтенных женщин – падшими. Я видел жемчужины, чей нежный матовый блеск губил целые семьи, сеял порчу, бесчестие и смерть…

– Разве и я так люблю эти вещи? – с испугом спросила она.

– Нет! Ты, как прирожденная царица, любишь их, как любят полезных людей за их службу, а не за то, что каждый из них – неповторим. Ибо всему сила Божья дала свое обличье, но наибольшую ценность имеет душа человеческая.

– А что будет с моими детьми?

– Грех совершает та мать, которая любит своих детей больше, чем Бога и заповеди его. Детьми и карает мать сила Божья. И вскоре после смерти Мустафы узришь ты чашу кары в руках твоего Селима.

– И что же я тогда сделаю?

– Потребуешь от мужа, чтобы он назначил наследником престола Баязида.

– А муж?

– Он исполнит закон Османов о праве первородства и в первый и последний раз воспротивится воле твоей.

– А я?

– Ты дашь Баязиду, младшему сыну своему, много золота и самоцветных каменьев, чтобы он взбунтовал войско падишаха и вовлек в мятеж его высших начальников. А мужа хитростью склонишь к тому, чтобы он сделал Баязида наместником Анатолии. И пойдет Баязид войной на отца и брата своего, и Анатолия набросится, как дикий зверь, на Румили. Загремят пушки, а сын твой Баязид направит свои окровавленные руки от Скутари к островам Принцев, к Девичьей Башне и Долине Сладких Вод. И начнет окружать многолюдную столицу и бить из пушек в казармы янычаров и в отцовский сераль, где когда-то качалась колыбель его. А Стамбул ждет разруха и реки крови…

Султанша слушала, дрожа всем телом, – не только от ужаса, но и от гордости, что ее сын, ее кровь, найдет в себе силы решиться на такое дело. От волнения она едва смогла вымолвить:

– Что же с ним станет после этого?

– С вечера до утра пушки Баязида будут изрыгать ядра на столицу его отца. В эту ночь в волосах твоего богобоязненного мужа появятся белые как серебро пряди. А когда рассветет, он выйдет из сераля с молитвой на устах, сядет на черного как ночь коня и под зеленым знаменем Пророка тремя ударами рассечет на три части войско Баязида, сына твоего, и одну за другой сбросит их в Черное море, в бурливый Босфор и в Мраморное море.

– Он победит?.. – снова бледнея, прошептала султанша. – И узнает о моем участии в мятеже? Что же он сделает со мной?

– И победит, и узнает, и ничего с тобой не сделает… Только зальет кровью коридоры и покои сераля, о прекраснейший цветок в садах Аллаха!

В последних словах старца прозвучала неприкрытая насмешка.

Она мгновенно почувствовала это и сдержанно спросила:

– А что же, по-твоему, делает человека прекрасным?

– Не тело его, и не разум, и не знания. А только мир в сердце и дела в согласии с Божьими заповедями. А этого ни за что не достичь без чистоты души.

– А как достичь этой чистоты?

– Не полагаться на себя, потому что человек слаб и нетверд дух его. Не рассчитывать на других, ибо они непостоянны и преходящи. Но каждый день и перед каждым делом своим советоваться в душе с Богом, ибо только Он от века неизменный, наилучший и наимудрейший.

Она отвернулась, ибо не находила в себе желания советоваться с Богом о том, что задумала. И спросила:

– А что будет с моим сыном Баязидом?

– Погибнет от руки отца своего, так же, как и Мустафа…

Под тяжестью этих страшных слов она сползла на пол пещеры и осталась лежать, словно в забытьи. Как сквозь сон, слышала, как старец продолжал:

– Далеко, в северных горах, в земле персидского шаха, стоит на неприступных скалах могучий замок. Там укроется от гнева отца твой сын Баязид, ища защиты у извечного врага Османов. Но посланцы падишаха найдут его и там. И как ты соблазнишь золотом воинов падишаха, так и они подкупят замковую стражу и посреди ночи живым выкрадут Баязида из замка. И среди диких гор, под синим шатром Аллаха, зачитают ему отцовский приговор, пронзят ему ятаганом сердце и сбросят в пропасть на поживу диким зверям.