Рокси - [13]

Но Айзек сомневается, что существует такой инструмент, которым Рики смог бы починить его лодыжку.

* * *

Айзек всегда спал чутко, но сейчас… Каждый раз когда он поворачивается с боку на бок, нога будит его. Утром он повышает дозу ибупрофена с трех до четырех.

На уроках он едва не засыпает, а после школы сразу направляется домой.

Смотрится в зеркало в ванной — под глазами мешки. Успокаивает себя тем, что ему так только кажется или, может, свет так падает, но тут мимо открытой двери, опираясь на трость, ковыляет бабушка, вглядывается во внука и бросает бомбу правды:

— Если хочешь знать, как ты выглядишь, сообщаю, что ужасно.

Бабушка принадлежит к тому поколению, чья жизнь была слишком коротка, чтобы тратить ее на церемонии. В итоге все всегда благодарны бабушке за честность. Она переживает за близких достаточно, чтобы говорить им правду напрямик, хотя эта правда не всегда приятна.

Бабушка тепло улыбается, что немного смягчает ее суждение, затем указывает пальцем себе на щеку — мол, целуй сюда. Айзек подчиняется.

— Я говорю это только потому, что на самом деле ты красавчик.

— Плохо сплю в последнее время, — оправдывается внук.

— О, я знаю, каково это, когда у тебя что-то болит! Как будто постель гвоздями утыкана. — Она бросает взгляд на его ногу. Над носком виднеется полоска воспалившейся кожи.

— Давай договорюсь со своим ортопедом, он лучший. Вылечит твою лодыжку в два счета.

— Да нет, не надо, я в порядке, — отказывается Айзек.

В уголках бабушкиных глаз появляются смешливые морщинки.

— Твой дедушка, твой папа, а теперь и ты — все мужики в этой семье ненавидят докторов. — Она запускает руку в аптечный шкафчик и вынимает оранжевый флакон с таблетками. — Доктор прописал мне это, когда я сломала бедро. Очень сильное. — Она кладет внуку на ладонь одну таблетку. — Ну вот, сегодня не будешь мучиться на гвоздях. — В ее глазах блистает огонек, который иногда загорается в глазах всех бабушек на свете. — Как там говорят?.. «Без мучений нет достижений»? Чушь собачья. Мучения сильно переоценены.

Айзек смеется, а бабушка ковыляет по коридору к своей комнате. Айзек рассматривает овальную таблетку — гладкую, цвета слоновой кости. Почти невесомую. Он бросает ее в рот, открывает кран и, наклонившись и подставив руку ковшиком, запивает водой. Одно мгновение он ощущает таблетку в своем пищеводе, а потом она тихонько проскальзывает в желудок и начинает растворяться.

РОКСИ

Я знаю, когда это происходит, — ощущение появляется мгновенно. Поначалу едва заметное, оно постепенно нарастает. Это ошеломительное чувство сопричастности, связи с чем-то, что больше меня самой. Вот для чего я живу. Вот для чего я существую.

О том же твердит мне Хиро:

— Ты существуешь, чтобы обволакивать их, Рокси. Подчинять себе. А потом приводить ко мне.

Я на Празднике — нежусь в джакузи, таком необъятном, что кажется, будто оно уходит не только за горизонт, но и за край вселенной. Болтаю с Мэри-Джейн, сидящей на кромке, — она не желает идти в воду, чтобы не испортить свой деловой костюм. Честное слово, Мэри-Джейн стала такой скучной после легализации!

Молли тоже в ванне, опять мокрая, но на этот раз по собственному выбору. Ее протеже — симпатичный юноша-студент — околдован ею до состояния экстаза. Я не слышу, что она ему нашептывает, но и так знаю:

«Ты всегда был, есть и будешь для меня единственным и неповторимым».

Но это неправда. Никогда не было, не есть и не будет правдой.

Непреодолимое притяжение новой мишени влечет меня, и я встаю. Все смотрят, как я выхожу из ванны, как капли воды очерчивают мои идеальные формы. Их зависть — комплимент мне, настолько богатый и ароматный, что я могу носить его словно изысканные духи.

Я беру полотенце, выхожу на край нашего царства и взираю на сверкающий город внизу. Интересно, кого я осчастливлю своим появлением на этот раз?

— Вид у тебя такой, будто ты рыбу удишь, — раздается за спиной голос Аддисона. Как всегда, его прическа великолепна, кожа сияет. Мы все на пике своей физической формы. И все же кажется, будто он немного перебарщивает в своих усилиях выглядеть безупречно.

— Шпионишь? — поддразниваю я.

— Я просто опытный многозадачник.

Молли в джакузи улещивает своего студента:

— Я знаю местечко, где спа лучше, — говорит она театральным шепотом, так чтобы всем нам было слышно. — Там вода гораздо горячее.

Она выходит из ванны, и студентик идет за ней, как одурманенный щенок. Они пересекают террасу и скрываются за красной, обитой кожей дверью VIP-салона — конечного пункта назначения для всех наших особо почетных гостей.

— Молли сегодня справилась быстро! — замечаю я с восхищением.

— Все знают, что она не работает в одиночку, — отзывается Аддисон, но эта реплика из разряда «виноград зеленый». — Я тоже так могу! Я способен делать то же, что все вы!

Ну вот, опять Аддисона прет. Одни разговоры, никакого дела.

— Тогда давай! — говорю ему. — Проведи кого-нибудь до самого конца! Стань для мишени единственным и неповторимым.

Аддисон неловко переступает с ноги на ногу.

— Думаешь, не смогу?

Ответ на этот вопрос известен нам обоим. Мы с Аддисоном, может, и появились на свет одновременно, но сделаны из разного теста. Из совершенно разных ингредиентов. В нашей юности он, возможно, и был золотым мальчиком, универсальным вспомогательным средством, способным изменить мир, — но времена меняются. Сейчас все стало быстрее и беспощаднее. Этот мир отлично подходит для меня. Но чем более знаменитой я становлюсь, тем больше Аддисон желает всосать в себя весь кислород в комнате. Кислород, который он никогда не сможет поджечь.