Рокси - [100]
— И не представлю! — огрызаюсь я. — Ни сейчас, ни потом, никогда!
— Имеешь право, — говорит Хиро с таким пренебрежением, что я начинаю нервничать.
Больше мне нечего ему сказать. Вместо этого я отдаю все свое внимание Айзеку.
— Пойдем со мной, Айзек, и я выведу нас отсюда! — умоляю я.
— С тобой, — повторяет он с прежней истомленной улыбкой. — Всегда с тобой.
Это как раз то, что мне нужно было услышать.
Он так слаб, что я практически выношу его из кабинета. Коридор тянется невообразимо долго, и больше он не прямой — он изгибается, как кишка. Сами стены сражаются со мной на каждом шагу, но моя решимость не уменьшается ни на йоту.
И наконец мы выходим в VIP-салон, где всеобщее внимание по-прежнему приковано к танцполу. Отлично! Значит, никто нам не помешает. Я крепко прижимаю Айзека к себе, не рискуя отпустить его ни на миг, пока мы двигаемся в тот угол, где ждет аяуаска… и свобода…
…чтобы обнаружить, что аяуаски там нет.
Ее срубили. Торчит лишь зазубренный пень. Смотрю вверх, на дырку в крыше — она по-прежнему на месте, но до нее теперь не добраться.
— Извини, Рокси.
Оборачиваюсь и вижу здоровенного охранника в черной куртке с эмблемой, изображающей предохранительную пломбу, на груди.
— Доступ на крышу запрещен. Слишком много странного там творится.
— Не имеете права! — в панике кричу я. — Мы можем идти, куда захотим! Такое всегда было правило!
Он пожимает плечами.
— Я здесь ни при чем. Приказ с самого верха.
Я не могу даже понять, что он имеет в виду. Мне известно, что Хиро отвечает перед кем-то, кто подчиняется еще кому-то, и так далее, но никто из нас не может заглянуть так высоко в нашу родственную цепь.
И тут я слышу сзади голос, — голос, который никогда не ожидала услышать вновь.
— Какая жалость! — говорит Люси. — Крыша — самое клёвое место во всем этом балагане.
Потрясенная, я поворачиваюсь к ней:
— Люси? Но… но ты же улетела! На крыльях кадуцея…
— Что, правда?… Ой, точно, вспомнила! Вау, какой был трип!
— Ты сказала, что хочешь быть свободной…
Люси передергивает плечами.
— Ну сказала, да… Но там, знаешь, вообще голяк. Пусто. Оказывается, единственная нормальная тусовка для нас — это здесь.
Внезапно у меня начинает кружиться голова, я теряюсь в пространстве.
— Забей, Рокси, — советует охранник. — Отведи-ка ты своего протеже в джакузи. Там полно места.
— Он не протеже! — кричу я.
И в этот момент Айзек, сжегший свою последнюю кроху энергии, падает… и я вижу то, что видит он: не мраморный с кровавыми прожилками пол VIP-салона, а заплесневелый, драный ковролин. Не мертвый пень аяуаски, а искореженный, с отметиной от гвоздодера стол в темной комнате — эпицентре потерянной надежды.
АДДИСОН
«Давай, Аддисон. Кончай с этим и займи подобающее тебе место».
Все наблюдают за нами. Ждут, что я буду делать. Ждут последнего росчерка, с которым я наконец вступлю в сонм великих.
Я держу Айви в дипе.
Все, что требуется — это отпустить ее. Разжать руки, стискивающие ее запястья, и позволить безжизненному телу рухнуть на пол. А потом сделать шаг в сторону, приняв последнюю, победную позу. И зазвучат аплодисменты, целая буря аплодисментов — всё для меня. Если я отпущу ее.
Но ее глаза…
Да, я знаю, это был ее выбор — злоупотребить мной, но разве сейчас не мой выбор злоупотребить ее злоупотреблением?
«Кончай с этим, Аддисон».
Но я не могу.
Я так близок к тому, о чем мечтал, но… не могу этого сделать. И не сделаю.
Я рывком поднимаю Айви из дипа прямо в свои объятия. Толпа вокруг ахает. Ее руки слабо обвиваются вокруг моих плеч, а мои держат ее за талию — не для того, чтобы заставить ее сделать еще одно па, но чтобы поддержать. Не дать ей упасть. И я знаю, знаю, знаю, что никогда не буду таким, как Иней. Никогда не буду таким, как Снежок. Никогда не обрету ценности в глазах Криса. Потому что после этого момента я навеки стану всеобщим посмешищем.
Но, взглянув на Криса и увидев потрясение в его глазах, я вдруг осознаю, что это тоже своего рода победа. Я бросаю вызов всему, за что ратуют Крис и остальные участники Праздника. И я улыбаюсь, потому что на одно блистательное мгновение притянул к себе всю честную компанию, а затем… бросил ее в глубокий дип и разжал руки.
Я тороплюсь убраться с танцпола, увлекая за собой Айви. Она дышит по-прежнему с трудом, но, по крайней мере, дышит.
И вдруг Айви дергает меня за руку.
— Я видела Айзека! — восклицает она, вспомнив. — Он здесь. Я не могу уйти без него.
Я продолжаю нестись вперед. Мы по-прежнему танцуем танго, просто сейчас оно другое, и мне надо в нем вести, хотя бы ради еще нескольких критически важных шагов.
Мы выскакиваем из VIP-салона в пульсирующий гвалт общего разгула. Толпа теперь расступается, давая мне дорогу, в точности как Крису. Потому что на этот раз они склоняются перед моей решимостью. Всего пара секунд — и мы добегаем до лифта. Двери открываются. Я толкаю Айви внутрь, а сам отступаю назад.
— Ты должна уйти, Айви. Уходи сейчас же! Жми на кнопку.
Но она медлит.
— Мой брат…
— Ты ничего не можешь для него сделать.
— Я должна попытаться!
— Нет, не должна.
Ну как заставить ее понять? Пластиковый мешок с ее именем уже приготовлен — вот что ждет ее, если она не покинет это место. Но если Айви хочет расстаться с жизнью, она должна сделать этот выбор сама.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Не бывает технологий, способных вернуть молодость. Не бывает чудо-лекарств, способных вылечить любую болезнь. Или бывают? Зря мы, что ли, строили будущее? В этом мире наконец-то можно позвонить на ключи, записи с видеокамер помогают распознавать потенциальных преступников, а бахилы не надевают, а напыляют. Мы нашли ответы почти на все вопросы – кроме парочки. Как понять, что перед тобой: прорывная технология или шарлатанство? И что именно делать, когда эту «прорывную технологию» за бешеные деньги продаст твоим стареющим родителям безымянный коммивояжёр? Это же не может быть правдой – чудо-лекарств ведь не существует. Верно?
Герой рассказа семидесятилетний старичок, страдающий от возрастных болезней, неожиданно оказывается задержанным полицией. Обвинение, которое ему предъявляют, крайне тяжёлое: за последние четыре месяца он похитил и изнасиловал сто восемнадцать двенадцатилетних девочек. Неясно, как в такой ситуации защищать себя.
Представим. Подписан указ о свободном хранении и ношении огнестрельного оружия. Что произойдет потом, через день, месяц, год? Как изменится столь привычный для нас мир, когда у каждого встречного с собой может оказаться весомый крупнокалиберный аргумент? Станем ли мы обществом запуганных невротиков, что боятся сказать друг другу лишнее слово, или – наоборот – превратимся в страну без преступлений, с вежливыми и предупредительными гражданами? Издательство «Пятый Рим» представляет новый сборник остросюжетной социальной фантастики сообщества «Литературные проекты Сергея Чекмаева».
Внецикловые повесть и роман. Содержание: На чужом поле Уснувший принц.
Есть мандарины, работать при утреннем свете и… ампутировать фалангу указательного пальца на правой руке. Какие рекомендации услышишь ты от машины счастья? Перл работает на огромную корпорацию. По запатентованной схеме она делает всех желающих счастливее. Советы механизма бывают абсурдными. Но Перл нравится работа, да и клиенты остаются довольны. Кроме ее собственного сына – подростка Ретта. Говорят, что «счастье – это Apricity».