Роковой срок - [54]

Воевода оглянулся на городскую стену, где ждала своей участи Скуфь, и пожал могучими плечами.

– Коли по року так заповедано, станем вашей жертвой. Все равно когда-нибудь придет роковой час. И лучше в огне сгореть, чем лежать где-нито на бранном поле.

Государь рапеев взглянул пристально.

– Ты можешь выслушать меня?

– Я всегда готов слушать то, что мне неведомо.

– И даже на пороге мучительной смерти?

– А умирать легче, – весело сказал Важдай, – когда знаешь, за что и почему.

– Все прошлое время мы составляли один народ. – Сколот указал на камень, предлагая сесть. – Сары были земным творением, а сколоты – порождением солнца, детьми Тарбиты и бога Ра. Мы составляли единое целое и не могли жить друг без друга и земных законов Тарги. Вы всегда были воинами, вкушали земную пищу и носили черные одежды, а мы – жрецами богов и питались только его светом и солью, если тучи закрывали небо. Две тысячи лет назад случилось то, что и сейчас. Сары приносили из походов золото, дабы мы жертвовали его солнцу. Но жир, земное воплощение Ра, так ярко светился, что твои предки стали оставлять его себе. Они меняли золото на хороших лошадей и рабов, дабы облегчить суровую жизнь. И не заметили, как он проник в кровь и сделал ее густой и сладкой, как мед. Тогда мы ушли из теплых степей за эти холодные горы.

Важдай выслушал Сколота и воспрянул:

– Теперь нам нужно вновь соединиться! Мы возьмем у вас невесту нашему государю Урагану и каждому витязю Скуфи. И вновь породнимся, а уже наши дети и внуки вернут прошлое единство!

– Не вернут. – Юный голос превратился в голос зрелого мужа. – Живя в разных странах, мы разорвали плоть народа и забыли имя друг друга. Не только сары, отягощенные жиром, не способны продлить свой род, но и мы стали иными. Защищая свою землю, сколоты вынуждены становиться воинами, и ты видел мои медные рати. А ратнику приходится вкушать земную пищу, чтобы иметь силу для сражений. И теперь у нас рождаются воины и очень редко девы – всего одна на тысячу мужчин. Даже мне, государю, пока еще нет невесты. Но если я принесу вас в жертву, бог узрит мои устремления, и родится дева...

Тут Владыка сколотов опечалился и замолчал, а ярый муж встал.

– Что же, тогда позволь уйти, государь?

– Куда ты пойдешь?

– Разделю участь Скуфи.

– Добро, я отпускаю тебя. Ступай в свою страну и забудь дорогу к нам. А воинов твоих предам огню.

– Мне и с витязями нет пути в свои земли, – проговорил Важдай, – одному и подавно. А изгоями мы быть не желаем. Уж лучше на огонь...

Государь встал.

– Вижу волю истинного сара, – промолвил он и сделал знак рукой. – Добро, я вас всех принесу в жертву. Не могу оставить в живых, ибо вы открыли к нам путь, который мы тщательно стережем. За вами придут другие, и мы погибнем. Но прежде чем воздать богу, хочу, чтобы ты воздал мне и разделил со мной хлеб-соль. У нас таков обычай.

Он отвернул в сторону камень, на коем сидел, и повел Важдая по темным подземельям...

9

Ураган не в силах был дослушать всю повесть, ибо зрел Важдая и всю Скуфь перед собой живой и здоровой и не испытывал любопытства, как витязи избежали кары пьющих солнце.

– Довольно! Устал я от твоей речи! Отчего вы не приняли смерть, утратив шапки? Зачем явились на позор? Как посмели встать пред мои очи, а не бежать, подобно всем подлым изгоям?

Еще бы миг и ударил – бич уже взметнулся в воздух, но замерла горячая рука государя, остановленная исподней силой, поскольку неправедным был гнев.

– Зачем ты вернулся? – вскричал он и бич унял. – Поведать о своей храбрости? О доблести своей рассказать? Ступай прочь и уведи с собой этих изгоев! Лучше бы вас оставил себе князь савров и вы бы плодили его род! Лучше бы вас спалил огнем царь рапеев! Если стоите живы, значит, потеряли честь и совесть, явившись на мои глаза! Садитесь на тех тварей, коих дали вам взамен лошадей, и езжайте, куда хотите! Я не желаю, чтобы потешались над вами и надо мной!

– Погоди казнить, государь! – не утратил духа Важдай. – Прежде выслушай. Мы чести своей не утратили и не посрамили тебя. Мы порочных дев отвергли наперекор своему сердцу. И могли бы не давать своих лошадей ашкарам. Могли бы слова не сдержать, однако поменялись конями и дальше поехали. Могли бы и шапки у святичей отнять, да не стали их воевать. Коней и шапки мы пожертвовали, чтобы оставить о себе добрую славу на пути в рапейское царство. Чтоб был у нас ход за Рапейские горы. Ты ведь давал такой наказ, чтобы мы вернулись невредимыми? А бог пути Драга всегда требует жертв!

– Слишком велика жертва! Даже невест себе не привезли. На что он теперь нужен, открытый путь к рапеям? Кто вдругорядь пойдет по нему и зачем? Если только сам бог!

Воевода на минуту поник головой, а когда поднял, уже был объят глубокой печалью.

– Твоя дочь пойдет, Обава. И Драга проведет ее.

– Зачем же ей идти за Рапейские горы?

– Затем, государь, что ждет ее там рапейский царь Сколот.

– А он-то откуда узнал про Обаву? От тебя?

Плечи Важдая опустились.

– Сколот позвал меня разделить с ним хлеб-соль. И мы спустились в его подземный дворец. А там дубовый стол, а на нем не яства, как у нас заведено, а в самом деле только травяной хлеб и соль. И вместо хмельной суры – вода. Сколот сказал, она живая, насыщенная солнцем, но я сего не ощутил. Вода и вода... Съели мы по ломтю хлеба с солью, запили водой, он и просит рассказать, как ныне живет наш государь. Я и поведал ему о тебе, Ураган, как ты мыслишь вернуть свой народ под законы Тарги и во имя этого не жалеешь живота своего. И тогда он спросил, владею ли я частью.