Роковой сон - [99]

Обе ручки девушки покоились на груди Рауля, их щеки чуть соприкасались.

— Вы сожалеете об этом, моя птичка? — спросил он.

— Нет, — призналась она, — сейчас уже нет.

Глава 5

Время шло, недели превращались в месяцы, а эрл Гарольд все еще оставался почетным гостем в Руане. Его развлекали самыми разными способами, но не заговаривали об отъезде. Да и сам он не предпринимал попыток вырваться, хотя кое-кто из его единомышленников считал, что возможностей для того было предостаточно. Когда эрл поехал однажды в Румар навестить Влнота, Эльфрик продумал хитрый план, как ускользнуть оттуда и домчаться до границы. Но зная, что за каждым его движением следят, а также будучи совершенно, кстати, справедливо — уверен, что все порты и приграничные посты охраняются, Гарольд не стал про это даже слушать. Эрл знал через Эдгара, который получал из Англии письма, что король Эдвард пребывает в добром здравии, и в стране царит спокойствие. Гарольд мог позволить себе выжидать, а если ему и надоело пребывание в золоченой клетке, то он этого никак не выказывал. Маска, надетая им однажды, была настолько убедительной, что даже Эльфрик поверил в то, что эрл спокоен, и, вследствие этого, очень сокрушался. Однако спокойствие это было чисто внешним, беззаботностью здесь и не пахло. Гарольд как-то сказал Эдгару, что нет худа без добра, поскольку длительное пребывание в Нормандии позволило ему хотя бы хорошо узнать герцога и его приближенных. Уже прошло почти шесть месяцев, когда при дворе появились люди, которых эрл раньше никогда не видел. Посмотрев однажды на таких воинственных баронов, как виконты Котантен и Авранш, он только и сказал:

— Они хорошие бойцы, и ничего более того.

Гарольд будто поставил перед собой задачу: быть в хороших отношениях с советниками герцога — Фицосборном, Жиффаром, лордом Бомоном и другими — и неукоснительно выполнял ее.

— Преданные люди, — решил он в другой раз, — но во всех отношениях слишком подавленные своим господином.

Эрл наблюдал и за менее влиятельными баронами, такими, как знаменосец Ральф де Тоени, лордами Канье и Монфике.

— Беспокойная команда, им нужна сильная рука. — Приговор был окончательным. Но когда в Раун прибыл Ланфранк, приор аббатства Эрлуин в Беке, Гарольд заговорил по-другому.

— Этот человек опаснее всех! — тихо заметил он.

Эдгар удивился:

— Мне казалось, вам понравится приор.

И тут эрл сказал нечто непонятное его тану:

— Хотел бы я, чтобы он был моим советником.

Эдгар насупился.

— Все знают, приор очень умен, говорят, что именно он устроил женитьбу герцога. Думаю, он иногда и до сих пор дает ему советы.

Эрл насмешливо посмотрел на него.

— Я напрасно искал среди здешней знати того, кто стоит за герцогом и осторожно нашептывает ему на ухо. Теперь мне известно, кто это и кого мне надо бояться.

— Советник! Да разве герцог в нем нуждается? — удивился Эдгар.

— Не для управления, не для ведения войн, но для более тайных, коварных дел… Да, такой человек ему нужен, — убежденно ответил Гарольд.

— А что вы скажете насчет Ансельма? Его тоже считают весьма мудрым человеком.

Эрл покачал головой.

— Он просто праведник и слишком свят, чтобы давать советы, которые может изобрести лишь изощренный мозг Ланфранка.

Гарольд замолчал, но его слова долго не давали покоя Эдгару. Как-то он поделился этим с Жильбером д'Офей, сказав, что, кажется, герцог очень доверяет Ланфранку, и по тому, как приятель рассмеялся, понял, насколько эрл был прав. Сакса стали мучить дурные предчувствия, он видел своего господина, окруженного скрывающими оружие врагами, а невозможность помочь Гарольду приводила его в бешенство. Эдгар вновь, как и тринадцать лет назад, был полон негодования по отношению к своим хозяевам. Между ним и Раулем росла отчужденность, поскольку каждый из них знал, что думает его господин, а говорить об этом не имел права. Дружеские разговоры служили прикрытием чужих тайн. Эдгар, полный желания не допустить, чтобы политические соображения вождей не разделили его с Раулем, с горечью думал, что теперь его друга интересует только Эльфрида. В свою очередь, Рауль понимал, сколь горькая обида терзает сердце друга, пытался протянуть над разверзшейся между ними пропастью руку, но считал при этом, что самозабвенная любовь Эдгара к эрлу превращает их дружбу во вражду.

Однажды, обхватив Эдгара за плечи, он сказал:

— Что бы ни было сделано, каким бы путем мне ни пришлось идти, ты должен знать, что я его не выбирал.

Угрюмый Эдгар отшатнулся:

— Ты нормандец и друг Вильгельма. Конечно, ты хочешь того же, чего хочет он.

Рауль только посмотрел ему в глаза и ушел. Смотря в окно из-под насупленных бровей, Эдгар чувствовал: друг не понял, что сердитый вид скрывает тягостную борьбу между сердечными привязанностями и тем, что повелевает делать преданность господину. Одно слово — саксонская гордость!.. Через какое-то время они снова случайно встретились на лестнице, Эдгар подошел к Раулю и неуклюже извинился:

— Прости, последнее время я сам не свой.

Они пожали друг другу руки.

— Понимаю, — ответил Рауль, — но что бы ни случилось, перед лицом Господа нашего, Пресвятой Девы и Святого Духа клянусь, что я твой друг отныне и навсегда.