Роковой сон - [84]

Заметив, что Эльфрик слушает его невнимательно, скорее из вежливости, Эдгар замолчал: ему пришло в голову, что воспоминания о том, в чем друг не участвовал, вряд ли будут ему интересны. Он снова поднял свечу:

— Я уже ухожу, спи спокойно. — И, чуть поколебавшись, все же продолжил, хотя и чувствовал себя неловко: — Ты не представляешь, что для меня значит увидеть тебя снова после стольких долгих лет.

Ответ последовал незамедлительно.

— Для меня тоже. Но знаешь, прошло так много времени, что мы почти чужие друг другу! Эрл Гарольд должен убедить герцога разрешить тебе вернуться в Англию, а уж там ты забудешь свои нормандские привычки. — Понимая, что теперь их разделяет пропасть, Эльфрик все еще пытался навести мосты. — Мне так часто тебя не хватало! Правда, ты должен вернуться вместе с нами.

— Я бы хотел получить такую возможность. — В голосе Эдгара чувствовалась безнадежность. И он пошел к выходу, грустно уронив на прощание: — Слишком уж долго я был в заложниках.

Эдгар вернулся по галерее к лестнице, которая проходила мимо комнаты Рауля, расположенной под его собственной. Он немного постоял в нерешительности около двери друга, потом поднял щеколду и вошел.

Рауля разбудило тепло свечи, поднесенной к его лицу. Он сморгнул, приподнялся на локте и машинально потянулся к мечу.

— Ты не в поле, — рассмеялся Эдгар, — а твой меч, слава Богу, вон в том углу. Проснись же, это всего лишь я, Эдгар.

Рауль протер глаза и сел, удивленно глядя на ночного гостя.

— Это ты? Почему так поздно?

— Ничего. Я только что проводил Эльфрика в его спальню.

— Так, значит, ты, бородатый варвар, будишь меня лишь затем, чтобы сообщить столь важную новость? — негодовал Рауль.

Эдгар присел на краешек кровати.

— Сам не понимаю, зачем пришел, — признался он. — Ты поскачешь завтра с нами в Ю?

Рауль снова откинулся на подушку и, сонно помаргивая, рассматривал Эдгара.

— Все саксы много пьют, — пробормотал он, — а уж если друзья встретились после долгой разлуки…

Эдгар прервал его.

— Если ты, бритобородый, считаешь, что я под мухой, то глубоко заблуждаешься. Так едешь завтра с нами или нет? Мне бы хотелось, чтобы ты поехал.

Казалось, Рауль задремал, но при этих словах он открыл абсолютно ясные глаза, в которых не было и следа сна.

— Конечно поеду, но я не думал, что понадоблюсь тебе. Ведь вам с Эльфриком о многом надо поговорить.

Эдгар произнес настолько безразлично, насколько смог:

— Да, надо бы, но мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с моей сестрой… и увидел эрла Гарольда.

Получилось очень неубедительно, он и сам это понял. В груди болело, наверное, это было сердце. Эдгар попытался объяснить Раулю, насколько тяжело навалившееся на него разочарование, но не мог найти нужных слов. Ему казалось, что нормандец обязательно поймет, как горько обнаружить пропасть между собой и другом, которого так радостно было увидеть снова. А оказалось, они совсем чужие. Эльфрик рассказывал об Англии, и та представлялась еще более далекой, чем Англия его снов. Эдгар помнил имена, давно забытые на его родине; новые люди, незнакомые ему, появились на месте прежних; невольно он задался вопросом, не забыли ли и его тоже. Тринадцать долгих лет саксонец мечтал о родине и друзьях юности, верил, что вновь обретет утерянное счастье жить дома, пожмет им руки, будет твердо стоять на родной земле. Ему и в голову не приходило, что могут возникнуть сложности между ним и таким человеком, каким был Эльфрик. Пришла внезапно острая мысль: Эдгар вспомнил, что тринадцать лет назад не было у него более близкого друга. Но их встреча, такая долгожданная, такая желанная, лишь усилила чувство отчуждения. Эльфрик уже принадлежал далекому прошлому. А здесь, испытующе поглядывая на него, лежал единственный настоящий друг, с которым его объединяли общие воспоминания, для которого его сердце было открытой книгой.

Эдгар повернулся и посмотрел на Рауля, слегка улыбаясь:

— Ты помнишь, как Фризиец пытался зарезать Вильгельма Мулена, когда здесь был фламандский двор?

Рауль расхохотался.

— Это когда ты окатил благородного гостя кувшином холодной воды, чтобы привести его в чувство? Конечно, помню, но почему ты спрашиваешь?

Эдгар помолчал.

— Да просто так. А про кувшин Жильбер врет, тот просто случайно разбился над Робертом, а уж если он и промок, то сам был виноват, а вовсе не я. На следующий день он и сам в этом признался.

— Да будет так! — сонно проговорил Рауль. — Слушай, иди спать. То ты сообщаешь, что проводил Эльфрика в спальню, то интересуешься, поеду ли я завтра с вами, а сейчас вдруг озаботился, помню ли я шуточки десятилетней давности. Это что, все для того, чтобы я проснулся?

— Нет, но мне спать вовсе не хочется, поэтому…

— Поэтому и я не должен? Благодарю, саксонец!

Эдгар встал.

— Эльфрик считает, что герцога можно убедить отпустить меня, — безо всякой связи с предыдущим сказал вдруг он. — Что ты на это скажешь?

— Нет, — отрезал Рауль, снова приподнявшись на локте, — потому что я буду умолять держать тебя покрепче, Эдгар, ты еще не можешь нас оставить! Неужели Эльфрик вытеснил всех из твоего сердца? Фицосборна, Жильбера, Неля, меня?..