Роковой сон - [125]

Монах замолчал и откашлялся.

— Ну, не тяните, что же было дальше? — в нетерпении торопил Мортен.

— Пока стоял весь этот гам, Гарольд спокойно сидел во главе стола, чуть склонив голову и глядя не на танов, а на меня. Затем он поднял руку и крики утихли, а эрл обратился ко мне: «Вы слышали ответ».

Опять последовала пауза. Рауль неслышно отошел ко входу в шатер и так стоял, молча глядя в сгущающуюся темноту. Хью Мегрэ перевел дыхание и продолжал:

— Я заговорил снова, призвав к благоразумию и напомнив ему, что он на святых мощах поклялся поддерживать вашу светлость. При этих моих словах закричали все, кто понял, что было сказано, и стали бросать на меня злые взгляды, выкрикивая ругательства. Я не обращал на все это внимания и еще раз призвал Гарольда выполнить клятву. Он сидел очень спокойно и слушал меня, не поворачивая головы и не произнося ни слова. Когда я кончил говорить, он некоторое время продолжал молчать, вперив в меня взгляд, но будто не видя. А потом громко, во всеуслышание заявил, что скорее погибнет в кровавом бою, чем отдаст захватчикам свою страну. Клятву, сказал эрл, его принудили принести силой, так что она его связать никак не может. Затем он попросил передать вам, что никогда не отступит и что, покуда в его теле теплится жизнь, он не даст вам пройти, и да поможет ему Господь! После этих слов саксы возликовали, в воздухе замелькали мечи, а люди кричали, все как один: «Прочь! Прочь!» — это их боевой клич. И вновь я переждал, пока возбуждение уляжется, наблюдая все это время за танами. Мне показалось, что они рвутся в бой, эти яростные упрямые люди с лохматыми головами, в кротких туниках немыслимых варварских расцветок, в закрывающих руки кольчугах и шлемах из дерева и бронзы. Они ели и пили от души, некоторые побагровели от меда, руки их стали хватать рукояти кинжалов. Некоторые посматривали на меня угрожающе, но я стоял спокойно, и по прошествии нескольких минут Гарольд вновь призвал всех к тишине, чтобы меня могли расслышать. Тогда, будучи уверенным, что все они ждут моих слов, я протянул к эрлу руку и произнес слова отлучения от святой церкви за клятвопреступление, добавив, что сам Папа Римский объявил его поступок безбожным. Руки эрла вцепились в подлокотники кресла, я даже заметил, что костяшки пальцев у него побелели, глаз не было видно, он молчал. Люди явно были напуганы, многие с дрожью в руках крестились, заслышав слова анафемы, иные побледнели, а кто-то в великой тревоге смотрел на своего короля. Когда я закончил, никто не проронил ни слова, эрл тоже молчал. Тогда вскочил Гирт Годвинсон и, наверное, предполагая, что я не понимаю их языка, по-саксонски обратился к танам со следующими словами: «Соотечественники, если бы герцог Нормандский не боялся наших мечей, он бы не прятался за папской анафемой. Если бы он верил в своих рыцарей, то не беспокоил бы нас, посылая гонца! Разве предложил бы он нам земли к северу от Хамбера, если бы не боялся последствий своего безрассудного похода? Посылал бы парламентера, если бы верил, что его дело — правое? Пусть не дурачит нас своими хитростями! Он уже пообещал отдать ваши дома, люди, своим единомышленникам, ни пяди земли не оставит этот человек ни вам, ни вашим детям. Так что же, мы будем нищенствовать в изгнании или защищать свои права с мечом в руках? Говорите же!» В ответ на это таны, тронутые его смелыми речами и бесстрашным поведением, прогремели в один голос боевой клич и закричали: «Победа или смерть!» Затем Гирт, обращаясь к Гарольду, сказал открыто: «Поскольку ты не можешь отрицать, что на святых мощах клялся поддерживать Вильгельма, не имеет значения, по доброй ли воле или насильно, не стоит рисковать гибелью своей души, так как возможно, что ты сложишь голову в бою. Но ни я, ни наш брат Леофин не давали такой клятвы. Для нас это обыкновенная война, мы защищаем родную землю. Поэтому разреши нам самим дать отпор этим нормандцам. Если же нас начнут теснить, то ты придешь на помощь, а если убьют, ты отомстишь».

— И что же ответил эрл? — в нетерпении спросил герцог, когда монах остановился, чтобы перевести дух.

— Господин, он встал и, обняв брата за плечи, ласково потряс его, а потом пожурил: «Ну нет, братец, неужто ты думаешь, что я побоюсь рисковать собой? Может быть, это и будет мой последний бой и суждено мне погибнуть без отпущения грехов, но я поведу своих людей сам, мое знамя будет развеваться над их головами. Надейся! Правда с нами, мы победим и выгоним захватчиков с наших берегов. Кто пойдет за Гарольдом? Пусть каждый выразит свою волю!» И тогда Эдгар, тан Марвелла, которого ваша светлость знает, вскочил на скамью и закричал: «Мы все пойдем за Гарольдом! Саксонцы, мечи наголо!»

Рауль машинально вцепился в полог шатра и повернулся, жадно вглядываясь в лицо монаха. Тем временем Хью Мегрэ продолжал свой рассказ:

— Они выхватили мечи из ножен и стали размахивать ими над головами, громко крича: «Мы идем за Гарольдом, он наш король!» Мне кажется, эрл был тронут. Отстранив брата, он сделал мне знак подойти ближе и заговорил на хорошей латыни, попросив меня передать вашей светлости, что встретится с вами в бою, а тогда уж вас рассудит Бог. Так я и ушел из лагеря, остановившись только поболтать немного с монахами из аббатства Уолтхем. Милорд, люди Эдвина и Моркера еще не присоединились к эрлу.