Роковой портрет - [63]

Сэр Томас зарос, под глазами залегли черные круги, он не сменил белье. Возвращаясь из Лондона, он часто не замечал беспорядка в своей наружности. Но угроза сошла с его лица. Теперь оно излучало умиротворение человека, много часов проведшего в молитве. Слова, с которыми он обратился к Джону Клементу, продолжили мысль, высказанную им перед уходом из Нового Корпуса, но теперь его голос звучал размеренно и спокойно.

— Рассказал? — просто спросил Мор. — Прости, если был резок, но ты должен понять, как это важно для нас всех.

Джон Клемент невольно вытянулся, отошел от стола, от Мег, даже не заметив этого, и кивнул с обычным, почти благоговейным уважением, которое испытывал к этому человеку.

— Об Эдуарде. Да.

Он не сводил с Мора глаз. Сэр Томас повернулся к своей приемной дочери и заметил, что она тоже автоматически кивает. Мег все еще сидела на краешке стола, нахохлившись как птица, которая, готовясь ко сну, распушила перья на ветке, и крепко держалась руками за столешницу. Мор подошел к ней.

— Теперь ты понимаешь, Мег? — очень ласково спросил отец, и она рванулась было к нему в объятия, но Мор просто уселся рядом, заняв место Джона Клемента. — Ты понимаешь, что тебя ждет, если ты выйдешь за него замуж?

Она повела головой, но так неопределенно, что Джон Клемент не понял, согласие это или отказ. Ее ничего не выражавшие глаза были размером с блюдце. Джон Клемент видел: Мор любит ее — он так сосредоточенно тер себе руки, — но Мег ничего не замечала. Ему стало немного неловко оттого, что его покровитель не умеет выразить любовь, и он отвернулся. Он здесь не в качестве судьи; он очень предан этому человеку.

— Проблема заключается не только в тайне его прошлого. Правда еще жива, и риск разоблачения существует. Бывало трудно, но мы выдюжили и долгие годы сохраняли мир и безопасность. Эдуард жил в деревне, Джон путешествовал.

Сейчас положение нестабильно. Новые опасности подстерегают со всех сторон. В стране ширится эпидемия и проклятие ереси, на улицах шепчутся о Божьем возмездии династии Тюдоров. Теребя старые раны, их называют узурпаторами. А король, с санкции папы или без оной, во что бы то ни стало хочет расторгнуть свой брак с королевой. Боюсь, его легко развратят еретики, сплотившиеся вокруг леди Анны. Если он станет… если он обратит свой взор на ересь, — пристально глядя на Мег, Мор многозначительно помолчал — ораторский прием, — тогда все короли-католики примутся искать человека, который мог бы занять его трон. Тюдоры дали Англии мир и процветание, которых она никогда не знала. Я считал долгом в силу своих скромных возможностей помогать им удержаться у власти. И делал это с радостью. Но они узурпаторы, а не представители законной династии. Если Англия погрузится в религиозные распри и станет известно, что законный Плантагенет жив, католики всей Европы поддержат его в борьбе против Генриха Тюдора. До вчерашнего дня это не касалось тебя непосредственно — их бы интересовал Эдуард. Но теперь бедный Эдуард мертв. — Он перекрестился. — Упокой Господь его душу. И последним Плантагенетом является Джон. — Тот замахал руками и сделал шаг вперед, издавая какие-то гортанные звуки. Сэр Томас властно осадил его. — Знаю, знаю, ты этого не хочешь. Твоя единственная цель — избежать любого участия в государственных играх и королевских интригах, знаю.

Но тайны выходят наружу. Все эти годы нам везло, но тайна известна слишком многим и может еще обрести огласку. А если это случится, тебе придется думать не только о католических монархах Европы. Существует еще и король Англии. Генрих не тот тихий человек, каким был его отец. Я иногда говорю, что, если бы с помощью моей головы он мог овладеть еще одним замком, она бы уже завтра слетела с плеч. И если он решит, что ты ему опасен, то твоя голова слетит уже сегодня ночью.

Джон отступил, закивав в подтверждение неоспоримой истины, высказанной сэром Томасом, но государственный муж вряд ли это заметил. Он по-прежнему неотрывно смотрел на девушку, сидевшую возле него, а она по-прежнему смотрела в сторону. Ее руки все еще не отпускали столешницу, а два пальца так сильно захватили юбку, что на желтой материи образовалась четкая складка.

— Ты понимаешь, Мег? — спросил сэр Томас, перейдя почти на шепот. — Я хотел вашей свадьбы с самого начала, давно избрал Джона тебе в мужья. Поэтому-то и привел его в дом. Как я радовался, видя, что дружба между вами крепнет. Но время стояло иное. Я знал, юношей этот бешеный сорвиголова все время ввязывался в драки. Я ведь не был уверен, что он привыкнет к новой жизни, которой я желал ему. А мне бы не хотелось выдавать тебя замуж за человека, который в один прекрасный день вернется к грязной борьбе за политическую власть, особенно когда религиозные беспорядки угрожают разорвать христианство. К чему тебе такая опасная жизнь? Кроме того, будучи принцем Англии, он не смог бы на тебе жениться. Благородная кровь не терпит нашей, бюргерской. Он стал Джоном Клементом еще до твоего рождения, потом лет пять учил моих детей, но я все еще не чувствовал уверенности в нем. В целом он производил впечатление трезвого, рассудительного человека, но то и дело в нем вспыхивала какая-то искра. Опасная искра. И прежде чем дать разрешение на ваш брак, я должен был твердо знать — он хочет навсегда остаться простым Джоном Клементом. — Сэр Томас помолчал. — А затем наступила ночь после смерти Аммония. — Он сказал это очень спокойно, без выражения, глядя в пол. Но от его простых слов лоб у Джона Клемента покрылся испариной, а в сердце закипел стыд. — Только Джон может рассказать тебе, что случилось в ту ночь, если, конечно, вспомнит. Мне известно лишь, что его приволокли ко мне ночные констебли — он встрял в драку в каком-то кабаке на Чипсайд. Они узнали в нем воспитателя нашего дома, все-таки дома магистрата. Понятно, они привели его ко мне. Он был смертельно пьян. Они сказали, он набросился на двух людей, облил их красным испанским вином, их одежда намокла будто от крови, а затем столкнул головами и угрожал ножом. Его пытались образумить человек шесть, наконец поставили на колени и отобрали оружие. Всех их словно окунули в бочку с вином.