Роковой дом - [62]

— Не хотите ли пройти в оранжерею?

Сильвия кивнула. Это были первые слова, которые она от него сегодня слышала, за исключением короткого: «Доброе утро, надеюсь, мадам чувствует себя лучше».

Граф посторонился, чтобы пропустить Сильвию в большое красивое здание, очаровательный образчик художественных вкусов восемнадцатого века. В прохладной и ароматной атмосфере оранжереи легко было забыть об уродстве обыденного мира.

— Не желаете ли присесть? — медленно произнес граф. А потом, словно бы откликаясь на невысказанные мысли своей спутницы, добавил: — Кажется, прошло сто лет с тех пор, как мы в первый раз побывали здесь вместе, мадам.

— Когда вы так серьезно уговаривали меня покинуть Лаквилль, — откликнулась Сильвия, стараясь держаться непринужденно.

Она села на изогнутую каменную скамью и, как в то памятное утро, когда они были еще едва знакомы, он занял место на другом конце.

— Ну? — спросил он, глядя на нее в упор. — Ну, видите, я все же вернулся!

Сильвия не отвечала.

— Я не должен был возвращаться. Это слабость. — Говоря, он не глядел на нее, а прослеживал воображаемые узоры на каменном полу. — И вернулся, — заключил он тихо и горестно, — потому, что не мог больше находиться вдали от вас. — Сильвия по-прежнему молчала. — Вы не верите? — Он слегка повысил голос.

Наконец, она подняла глаза и заговорила:

— Думаю, это вы себе вообразили. Уверена, вы возвратились в Лаквилль не только из-за меня.

— Нет же, из-за вас, из-за вас одной! — воскликнул он, вскочил и встал перед ней. — Видит Бог, я вас не обманываю. Возможно, если б я не вернулся сюда, со временем — но не сразу — отправился бы куда-нибудь еще, где можно заняться тем единственным, что может заполнить мою жизнь Но сюда, в Лаквилль, я приехал только ради вас!

— Почему же вы направились прямиком в Казино? — запинаясь, пробормотала она. — И зачем… о, зачем вы рискнули такими большими деньгами?

Он пожал плечами.

— Потому что я глупец! — ответил он с горечью, — глупец, а, кроме того, что называется, собака на сене! Я должен был радоваться, когда увидел вас с этим замечательным молодым человеком, мистером Честером… и, как ваш доброжелатель… — он сделал паузу, а потом закончил: — Мне следовало приветствовать мысль, что у вас будет такой превосходный супруг!

Сильвия тоже поднялась на ноги.

— Вы ошибаетесь, — сказала она холодно. — Мистер Честер никогда не станет моим мужем.

— Мне печально это слышать, — серьезно сказал граф Поль. — Женщина не должна жить одна, в особенности молодая и красивая, а, кроме того… с собственным состоянием.

Сильвия помотала головой. Она была рассержена… обижена, как никогда в жизни. «Он отвергает то, что ему не предложено», — говорила она себе.

— Вы очень любезны, — ответила она. — Но до сих пор я неплохо справлялась, надеюсь справляться и дальше. Не беспокойтесь обо мне, граф Поль. Мы с мистером Честером прекрасно понимаем друг друга. — Помолчав, она кратко добавила: — Хотела бы я понять вас…

— Я и сам себя не понимаю, — мрачно сказал он. — Но есть одна вещь, на которую я, по-моему, неспособен. Каковы бы ни были мои чувства… моя любовь… к женщине… я не настолько бесчестен, чтобы предложить ей разделить мою судьбу. Мне слишком хорошо известно, на что бы я ее обрек… на какую нищету… на какое унижение! В конце концов, мужчина волен отправиться к дьяволу один, но никак не вместе с женщиной.

Он заговорил тише, перейдя на хриплый шепот; в обращенном на Сильвию взгляде читались мука и мольба.

— Думаю, вы правы, граф Поль.

Сильвия слышала, как ее собственный голос, мягкий и спокойный, выговаривал слова, которые значили для обоих так много, и в то же время, так мало.

— Жаль, что не все мужчины настроены так же, как вы, — заключила она машинально.

— Я не сомневался, что вы со мной согласитесь, — медленно произнес он.

— Не пора ли нам возвращаться? Я жду ко второму завтраку мистера Честера. Сейчас еще рано, но в последнее время он взял моду приходить раньше времени.

Услышав это, он, в свою очередь, почувствовал боль.

— Постойте! — сказал он резко. — Не уходите пока, миссис Бейли. — Он пробормотал сквозь зубы: — Очередь мистера Честера еще придет. — И продолжил вслух: — Значит, всему конец? Конец нашей… нашей дружбе? Мне придется покинуть Лаквилль сегодня вечером. Нечего мне здесь делать, если вы упрекаете меня за то, что я приехал повидаться с вами.

Сильвия протестующе вскрикнула:

— Какой же вы недобрый, граф Поль! — Она пыталась говорить спокойно, но по ее щекам побежали слезы… и через мгновение она оказалась в объятиях Поля де Вирье. Сердце было готово выскочить у нее из груди.

— О, моя дорогая! — отрывисто зашептал он по-французски, — моя дорогая, как я тебя люблю!

— Но если ты меня любишь, — протянула она жалобно, — что нам до всего остального?

Она вложила свою ладонь в его. Он сжал ее руку, а потом отпустил.

— Вот потому, что я тебя люблю, я и должен от тебя отказаться, — произнес он, но, не чуждый человеческим слабостям, не сделал этого тут же, а напротив, крепче прижал Сильвию к себе и прильнул к ее нежным трепещущим губам.

А Честер? Он в это утро, впервые за всю свою размеренную и отрегулированную жизнь, чувствовал себя не только плохо, но просто ужасно. Прошлым вечером он вернулся в «Пансион Мальфе» в относительно веселом расположении духа, насколько это было совместимо с неудовольствием по поводу приключений Сильвии в Казино. Но, никоим образом не одобряя ее поступков, он все же был рад, что она выиграла, а не проиграла.