Роковой аккорд - [3]

После смерти Мики Рассел стал опекуном его детей и главным распорядителем музыкального наследства группы. Сверх того он сделался вполне признанным, идущим своим путем продюсером, никаких больше ссор и капризов — то ли Рассел выровнялся, то ли зачинщиком безобразий был все же Мика. В последние годы Рассел продвинул несколько оригинальных проектов и только что начал раскручивать очередную звезду — Джордана Кроули, сына Мики.

— Может, постер у тебя на потолке висел? — Долго же Эйлин тужилась, пока выдумала эту шпильку.

— А ты их любила? Или ты к тому времени выросла из подобных глупостей? — вежливо подколол ее Генри. Ох, как я восхищалась этим темноглазым красавцем, пока Эйлин по-совиному хлопала веками в поисках достойного ответа.

— Я предпочитаю классику, — нашлась она в итоге, и, хоть меня так и подмывало уточнить, Бетховена или диско, лучше было не зарываться посреди столь важного для меня разговора.

— Очень удачно, что эта группа вам небезразлична, — обернулся ко мне Генри. — Оливии кажется, что во всех некрологах о ее отце пишут только в связи с Микой, вспоминают, как он помогал Клэр, Адаму и Джордану. Рассел превратился в часть легенды о Мике, а его собственный вклад в историю музыки забыт. Сестра как-то раз упомянула об этом, и я подумал — отличный сюжет для статьи. Если написать такую статью с точки зрения дочери, это будет как раз для «Цайтгайста». Полагаю, это будет как раз и для того, чтобы начать вашу новую карьеру — нашего штатного автора — статьей.

Изнутри поднималась горячая волна, однако снаружи я попыталась остаться сдержанной и профессиональной.

— Спасибо вам, Генри, Эйлин. Я высоко ценю предоставленную мне возможность.

— Лично я считаю: давно пора. — Генри поднялся с дивана, как будто не замечая оскала Эйлин — теперь уже и десны были представлены дантисту для осмотра. — Морган из юротдела растолкует вам все насчет нового контракта, зарплаты и так далее.

Я-то обрадовалась новой работе до такой степени, что о денежной прибавке даже не вспомнила. Круууто! Генри протянул мне визитку:

— Телефон Оливии. Она ждет вашего звонка. Держите меня в курсе.

Неловкость, запомнившаяся на торжественном вручении диплома: одной рукой принимаешь из рук старшего заветную бумажку, другой пытаешься пожать ему руку. Так и я с этой визиткой и одновременным рукопожатием, но стоило Генри улыбнуться, и я снова расслабилась.

— Спасибо, — повторила я, глядя ему прямо в глаза и пытаясь взглядом передать благодарность и подобающее случаю волнение. — Спасибо, спасибо, я и слов не подберу…

Улыбка Генри сделалась еще шире.

— Главное, подберите слова к дедлайну. Поздравляю, Молли. А ты, — он приятельски подмигнул Эйлин с порога, — позабавься всласть, подыскивая замену.

Тут-то я запнулась:

— Подыскивая замену?

Мой глупый вопрос остановил Генри в дверях.

— Для вашей колонки. Мы вас так загрузим, не до советов читателям будет.

Что-то больно кольнуло меня, когда смысл каждого слова проник в мозг. Конечно, с колонкой придется расстаться. Прекрасно, сколько можно утешать растерянных, странных, вечно-влюбляющихся-не-в-того-парня личностей? И все же привычка или чувство собственности не давали мне так легко расстаться с «Разговором по душам». Я создала эту рубрику, а теперь должна вверить ее кому-то — еще даже неизвестно кому. Или они уже решили?

— Кого вы наметили?

Генри покачал головой, передавая все права Эйлин. Эйлин, стянув наконец свои губы, нехотя ответила:

— Я еще не успела привыкнуть к счастливому известию, где уж мне было подумать об административных последствиях.

— Как насчет наших сотрудников? — заговорил Генри. — Надо поощрять собственные кадры.

Резиновые губы Эйлин снова растянулись в усмешку-оскал.

— Ага, точно. Устроим конкурс. «Американский идол»[1] местного значения. Выберем несколько писем и попросим дать ответы. Кто ответит лучше всех, тот получит работу.

Не стоило упражняться в сарказме перед Генри. Он попросту поймал Эйлин на слове: широко раскинул руки, будто в небывалом восторге, и воскликнул:

— Да-да! Именно то, что надо.

— Шутите? — Очередная гримаса: Эйлин, оказывается, еще и ноздри умеет раздувать. — Представляете себе, какое дерьмо они наваяют? — Пальчик с острым французским маникюром ткнул в сторону загородки, где гужевались все младшие сотрудники журнала. — И кто будет оценивать ответы?

— Разумеется, вы, — ответил Генри. — Это ваша прерогатива.

Уж не знаю, чему я больше радовалась в тот момент: тому обстоятельству, что Эйлин села в лужу, или тому очевидному удовольствию, которое извлекал из этой лужи Генри? Расстановка сил в нашем журнале, как выяснилось, вовсе не в пользу Эйлин.

— Колонка-то Молли, — захныкала она, старшая сестрица, которой велели присматривать за маленькими в выходной.

— Значит, вы с Молли отберете лучшие ответы, а потом мы сядем втроем и определим победителя. Годится?

— Годится, — торопливо подхватила я.

— Жду не дождусь, — распахнула ротик в ухмылке Эйлин.

— Мы славно проведем время. — Улыбнувшись и подмигнув на прощание, Генри покинул кабинет.

Я двинулась было за ним, но ледяной голос Эйлин остановил меня:

— Молли! — Целая глыба льда, прямо-таки айсберг.