Роковое пророчество Распутина - [8]

Елена улыбнулась:

— Проходи же, не стой! Раздевайся…

Анна сняла обувь и ступила на пол.

— Тапочки на полке внизу. Белые, теплые. Из Норвегии привезла.

Анна быстро сунула ноги в тапки, чтобы не было видно дырки на колготках.

Деник сидел и снисходительно смотрел на Анну.

Елена уже пошла-нырнула дальше. Пес прошествовал за хозяйкой.

На кухне Деник разлегся на полу, и Анне пришлось обойти его.

Елена быстро уставила стол тарелками с едой и бросила через плечо:

— Чай, кофе? Я по вечерам пью кофе. Он у меня как снотворное.

— Я тоже буду кофе. — Анне хотелось все делать, как Елена.

Сестра села напротив Анны и провела наманикюренным пальчиком по столу.

— Ну рассказывай! Папашка что-то натворил опять? Можешь меня не стесняться.

«Главное, не расплакаться, — твердила себе Анна, — главное — не раскиснуть».

— Ну… — протянула она. — Ничего особенного. Как всегда.

— Бьет?

Анна энергично покачала головой.

— До этого еще не дошло. Пока, — уточнила она. — Но ни за что ручаться нельзя.

— Пьет?

— Как сапожник. И почти каждый день.

— Да. Проблема. — Елена наклонила набок голову, но Анна видела, что ее мысли витают где-то далеко. Однако в самом деле было бы смешно, если бы популярная ведущая решала проблемы отца-алкоголика, которого видела последний раз год назад. Все понятно, у нее — своя жизнь.

Анна сглотнула.

Кухня блестела красивой плиткой, источала запахи — было уютно, приятно. По контрасту с промозглой улицей здесь царило блаженное тепло. Еда таяла во рту, и Анна почувствовала себя пригревшейся бездомной собачонкой. Деник приоткрыл один глаз и посмотрел на Анну. «Появилась тут на мою голову, — казалось, пытался сказать он ей. — Конкурентка за внимание моей хозяйки».

Елена протянула руку и потрепала собаку по холке.

— А так у тебя все в порядке? Как работа? Как жизнь в целом?

«Жизнь в целом» была хоть вой. Работа составляла для Анны все, а вот жизнь в целом не складывалась. Подруг и близких знакомых не было, единственная в прошлом подруга Ника Полетаева жила в благополучно-глянцевой Швейцарии; кавалеры на горизонте никак не проявлялись. Про житье-бытье с папенькой можно было даже не распространяться — все ясно и так.

— Нормально, — буркнула Анна, отправляя в рот кусок утки.

— Я рада! Ты где работаешь?

А вот это было интересным вопросом. Формально Центр по изучению актуальных проблем российской истории XX века под звучным названием «Стратагема» существовал, и в то же время его как будто бы и не было. «Такая вот заковыка», — как любил говорить ее шеф, Василий Курочкин. Финансирования не поступало вот уже три месяца, и Анна отчаянно проедала скудные запасы сбережений. Василий хорохорился, но было видно, что он и сам ожидает в любой момент закрытия «актуальной и важной структуры», — по любимому выражению Курочкина. И если бы не сегодняшний грант… В глубине души Анна еще не могла до конца поверить в это. Вот придет она завтра на работу, а Василий ей и объявит, что на самом деле гранта никакого нет, ребята ошиблись и все возвращается на круги своя.

— Работаю в Центре исторических исследований при одном академическом институте. Работа интересная, я заместитель директора центра.

Это была чистая правда, учитывая, что работников в центре всего двое. Она и Василий. Вернее, в другом порядке: Василий и она.

— Как ты живешь вообще?

На этот вопрос нужно было отвечать подробно. Анна с шумом втянула в себя воздух.

— Живу, работаю, в выходные тусуюсь с друзьями или хожу в кино.

— Даже так! — Елена внимательно посмотрела на Анну своими прозрачно-зелеными глазами. Кажется, она ей не поверила…

— Да, у меня все нормально, правда-правда. Можно еще кофе?

— Вдруг не уснешь?

— У меня и так бессонница.

— Вот видишь, к чему усугублять ее?

Анна хотела сказать, что она уже влюбилась в запах кофе и во вкус… Но промолчала.

— Ладно, раз хочешь кофе — пей кофе. И не говори, что я не предупреждала… Он у меня отличного качества, итальянский…

— А как ты?

Елена повела плечами, и сделала это так красиво, что Анна невольно залюбовалась ею. В ее сестру было невозможно не влюбиться. Вся страна любовалась Еленой утром, когда она вела телепрограмму «Утренний драйв» — спокойная, женственная, с лебединой шеей, светло-рыжими волосами и этими необыкновенными прозрачно-зелеными глазами. Программа строилась по типу всех информационно-развлекательных программ. Немного информации: политика, экономика, культура, гость в студии на злобу дня, музыка и напоследок обязательно что-нибудь душевно-культурное: выставка, книжная новинка, гастроли зарубежных знаменитостей.

Анна редко смотрела телевизор. Но все же иногда включала «Утренний драйв», смотрела передачи с интересом, но каждый раз после окончания оставался легкий привкус грусти. Видеть сестру было приятно, но вместе с тем — тяжело. Хотелось увидеть ее не на экране, а в жизни. Просто посидеть, потрепаться о чем-то своем, девичьем, поймать взгляд, улыбку, сказать всем: «А это — моя сестра!» Но Елена была далеко — на экране, почти недосягаема, и Анна с раздражением каждый раз давала себе зарок больше не пялиться в ящик, но спустя какое-то время нарушала данное себе слово.