Роковая весна - [2]

— Ты права, — сказала она. — Звучит красиво. Заманчиво. Действительно, будто они не знают, что их помощь всегда приходит с большим опозданием.

— Парень, которому я позирую, тоже сидел на Харрингтоне. Только два года назад. Он говорит, что все это дикая волокита. Пока соберут сведения, пока раскачаются, пока деньги переведут — уходит уйма времени, — говорила Майна, стаскивая пижаму. — Говорит, и тогда также было.

Миранда вздохнула и села на кровати, спустив ноги на пол.

— Может, есть смысл опять позвонить в Нью-Йорк, поговорить с секретарем?

— Зачем? Что нового она скажет? То же, что и на прошлой неделе?

— Задержка не по нашей вине. Чек мы давно послали, — передразнила Миранда. — Ты права. Помнишь старый анекдот о том, какие на свете три самые страшные не правды?

— Не знаю, анекдот это или нет, но то, что мы на пределе — это точно. Может, в посольство позвонить? — предложила Майна, откидывая со лба пряди коротко остриженных каштановых волос.

— До наших проблем им нет никакого дела, — покачала головой Миранда. — Посольство помогает только в исключительных случаях. Вот, если окажемся на улице без куска хлеба, тогда они купят билет на самолет…

— А у нас разве не исключительный? Это только на бумаге все гладко. Вот вам стипендия! Поезжайте, учитесь! Обратный проезд оплачен!

— Обратный проезд нам оплатят, когда будет официальный документ об окончании школы, — улыбнулась Миранда. — Конечно, если мы раньше не протянем ноги. Кстати, как этот парень выходил из положения? Ну, тот, которому ты позируешь.

Майна усмехнулась.

— Написал письмо папуле. У его папочки денег куры не клюют.

— Н-да!

Миранда подошла к старомодному гардеробу и, покопавшись, вытащила черную котоновую водолазку и широченную юбку, из плотной хлопчатобумажной ткани в рубчик.

— Я домой писать не буду, — сказала она. — Во-первых, у моих родителей нет лишних денег. Во-вторых, я не хочу, чтобы они знали, как мне трудно.

— Не хочешь их огорчать? Миранда улыбнулась:

— Они уже достаточно из-за меня настрадались. По их понятиям, только сумасшедшие мечтают стать художниками. Можешь вообразить, какие были баталии!

— Аналогичный случай был на водном транспорте, — засмеялась Майна, имея в виду своих предков.

— Зато с фигурой все в порядке, — сказала Миранда, поднимая с пола ночную рубашку. Стоило лишь расстегнуть верхнюю пуговку, и рубашка легко соскользнула, на секунду задержавшись на бедрах. — Диета голодающих студентов. Рекомендую: плотный завтрак по-голландски, ростбиф на обед и кружка горячего какао на сон грядущий.

— Завтрак и какао на ночь — куртуазные дары от щедрот мадам Мевров да Врис, — Майна сделала реверанс.

— Мисс, позвольте с вами не согласиться. Съедобный политес мадам входит в условия найма наших с вами апартаментов, — нараспев сказала Миранда, натягивая водолазку. — Посмотрите, очаровательная мисс, на это с положительной стороны, — продолжала она, застегивая молнию на юбке. — Ни грамма лишнего веса. Высокие выпирающие скулы придают особе, соблюдающей диету, Загадочный вид.

Майна подошла к треснувшему зеркалу, косо висевшему на гвозде рядом с полкой для посуды.

— Мои щеки пока из-за спины видны, — сказала она. — Придется сократить свой рацион.

— Не выдумывай, — Миранда подошла к подруге. — Ты единственная, кого я знаю, кто работает не покладая рук, да еще и позируешь, — сказала она, вдевая в уши серебряные сережки в виде колец.

— Мне, можно сказать, повезло! Многие художники любят натурщиц с рубенсовскими формами. Впрочем, есть и другие. Им подавай острых, как бритва. Тебя, например! — продолжила разговор Майна.

— Должна заметить, поклонников костей не так уж и много, — Миранда поправила на груди витую серебряную цепь. — В прошлом месяце мне предложили позировать всего два раза, — добавила она, выуживая из-под кровати черные кожаные сапоги на высоких каблуках.

— Когда это ты успела так прибарахлиться? — спросила Майна.

— О чем ты?

— Серьги, цепь, юбка. Да все, что на тебе. Туалеты с блошиного рынка?

— Ну, не от Диора же!

— Потрясающе! На тебе — все, как на картинке. А я, что ни надену, сразу видно, что ношеное.

— Есть отчего потрясаться! Обноски — всегда обноски. И вообще нам скоро придется ночевать на скамейках. И хотела бы я знать, кого это интересует? — сказала Миранда, натягивая сапоги.

«Стройные ноги, красивое лицо. А какая фигура!» — подумала она.

— А вот кое-кого интересует обнаженная натура!

Майна сказала это тихо, как бы между прочим, но Миранда поняла и резко обернулась.

— Прошу тебя, не начинай! Мюллер что ли?

— Да. Вчера, например, опять спрашивал.

— Настойчивый, однако, господин. Обыкновенный кадреж, только и всего, — заметила Миранда, поправляя постель.

— Кто о чем… Ты же прекрасно знаешь, что ему нужна ню!

— Вот-вот! Про него рассказывают не очень привлекательные истории.

— Да при чем все это! Мюллер — хороший художник и хорошо платит, между прочим.

— Я ему уже говорила, пусть поищет другую. Я не буду, — раздраженно сказала Миранда.

— Не заводись! Я ему то же самое говорила. Я тебя и сейчас не уговариваю, а лишь передаю его просьбу.

— Хорошо-хорошо! Извини. Скажи ему…

— Го-во-ри-ла! И не один раз. А он опять подходит и спрашивает, не передумала ли ты? Он считает, что у тебя необыкновенное лицо, — настаивала на своем Майна.