Роковая птичка - [7]

Только за большие деньги можно было позволить себе такие апартаменты. Обстановка имела тот элегантный вид с оттенком легкой небрежности, который мог осуществить талантливый дизайнер-декоратор, естественно предварительно убедившись, что вы готовы выложить кругленькую сумму.

В стенную нишу гостиной был встроен бар со стойкой, он был набит бутылками так, как будто в любой день в Австралии могли объявить вновь сухой закон. Я сделал себе «Том Коллинз», но не успел отпить и половины, как услышал, что в замке поворачивается ключ.

Через мгновение передо мной предстала совершенно другая Марсия. Бронзово-красные роскошные волосы были забраны наверх в прическу, напоминавшую пирамиду, что подчеркнуло выступающие скулы и широкий чувственный рот. Белое платье с рисунком по диагонали из экзотических черных орхидей было не просто мини, а микромини. В таком платье ее арестовали бы в любой точке Среднего Востока, стоило всего лишь просто облокотиться на барную стойку.

– Я тоже хочу, – она кивнула на мой стакан, – налей и мне то, что пьешь.

– Конечно! – Я принялся за работу бармена и добавил: – Твоя прическа очень впечатляет.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, но приму за комплимент. – Она пристроила свой соблазнительный задок на табуретку у стойки. Мини-юбка сделала, казалось, невозможное – вздернулась еще выше. Поймав мой взгляд, Марсия выпятила нижнюю губу и, тесно сжав ноги, сдвинула их в сторону.

– Не подглядывай, – сказала она, – стоит тебе попросить, и я скину это проклятое платье сейчас же.

– Но это лишит всякой прелести подглядывание. Знаешь, почему нудизм так скучен – он убивает наше воображение. Не остается тайны, все настолько откровенно, что портит нам удовольствие.

Она пришла в восторг:

– Ого! А я-то считала себя испорченной.

Я подтолкнул к ней по гладкой поверхности стойки стакан.

– Как провела день?

– В делах. – Она попробовала содержимое и одобрительно хмыкнула. – А ты?

– Я только с час назад проснулся, поэтому день у меня получился коротким. Впрочем, я успел осмотреть твой пентхаус и понять, что ты богата до отвращения.

– Моя мать умерла, когда мне было восемнадцать. Она все деньги оставила мне, скорее всего потому, что папочке они были просто не нужны, – легко объяснила Марсия, – ты уже выходил на балкон, Дэнни?

– Я ждал тебя, чтобы мы могли сделать это вместе, – галантно ответил я.

– Так идем сейчас?

Я вышел вслед за ней на балкон. Там температура воздуха была градусов на двадцать выше, чем в комнате, где работал спасительный кондиционер. Вид с двадцать четвертого этажа был изумительный – под нашими ногами простиралась бухта Сиднея во всей своей красе.

– Видишь это? – Марсия указала на какое-то здание, стоявшее на мысу и по форме напоминавшее гигантский корабль под полными парусами, – это знаменитая или, вернее сказать, печально знаменитая Сиднейская опера. Строить начали еще в 1959-м и надеются закончить к 1972-му. Строительство уже обошлось в восемьдесят пять миллионов долларов.

– Я должен быть сражен?

Она состроила насмешливую гримаску.

– Ты должен хотя бы изобразить восхищение, Дэнни. Это наша первая большая попытка сделать взнос в мировую сокровищницу культуры.

– Я восхищен.

– Хочешь, я покажу тебе другие интересные места в гавани? Например, крохотную скалистую бухточку, где маленькая Марсия лишилась своей невинности во время школьных каникул?

Я облокотился на балконные перила и посмотрел вниз: далеко-далеко виднелся черепичный навес над входом в подъезд, от него отъезжал автомобиль игрушечных размеров.

Локон бронзовых волос коснулся моей щеки, Марсия, встав рядом, наклонилась, тоже заглядывая вниз.

– Там внизу внутренний двор, – сказала она, – а с другой стороны здания есть бассейн с подогретой водой. Если чувствуешь в себе достаточно сил, можешь пойти поплавать.

– Послушай, – осторожно спросил я, – Кевин, когда падал, скатился, наверное, с того навеса?

– Нет, если судить по газетным сообщениям, – твердо сказала она.

– Ты не хотела переехать в другой дом после того, как случилось несчастье?

– Это не помогло бы, Дэнни. У меня до сих пор перед глазами стоит та ужасная картина, и абсолютно не имеет значения, где я нахожусь.

– Вероятно, ты права. – Я выпрямился. – Почему бы нам не вернуться в бар?

– Опять приступ агорафобии? – поддразнила она.

– Вместе с приступом жажды.

Мы вернулись к стойке и заняли прежние места. Я освежил напитки, старые выглядели неаппетитно.

– А почему никто не встретил тебя в аэропорту? – спросил я.

– Потому что я сказала им, что мы прилетаем завтра утром, – с самодовольным видом ответила Марсия, – представляю выражение на лице Сони, когда она завтра примчится в аэропорт в восемь утра и обнаружит, что ее старания пропали впустую!

– А твой отец?

– Я уже позвонила ему сегодня утром. Сказала, что мы прилетели и безумно устали. Завтра он придет сюда на ленч, и мы отпразднуем сразу два события – его день рождения и нашу помолвку.

– Кто-нибудь еще приглашен?

– Несколько близких друзей, включая Соню, если она, конечно, вовремя успеет добраться сюда из аэропорта!

– Не хотел бы я быть твоим врагом! Разве можно так обходиться со своей лучшей подругой? – Это были мысли вслух.