Роковая ошибка - [44]

Она встала, прошлась по квартире и почувствовала, как ее снова одолевает отчаяние. Рик потерял всякое уважение к ней, обращается с ней, как с наложницей. Патриция поёжилась, припомнив, что он сказал ей те же ненавистные слова, которые она услышала от Кларка Дайсона. Она никогда не думала, что Рик способен на такую холодную жестокость.

Патриция терпела молчаливое противостояние, отравлявшее их брак, робко надеясь, что со временем они уладят все свои недоразумения. Но Рик четко дал ей понять, что не собирается и не хочет менять своего отношения к ней. Он был уверен, что Патриция вышла за него замуж по расчету, и, исходя из этого, строил свой брак с ней. И то, что он легко принимал их совместную жизнь без любви и доверия, лишало Патрицию последней надежды на создание счастливой семьи.

Одно дело думать о разводе, потому что ее жизнь с Риком не сложилась, и совсем другое — сохранять несчастливый брак, в котором будет воспитываться ребенок. Патриция уже не могла принимать во внимание заявление Рика о том, что он не хочет даже думать о разводе. Беременность заставляла ее действовать в интересах будущего ребенка.

Молодая женщина решила, что в первую очередь ей надо уйти от мужа, и как можно быстрее. Затем подать на развод и, собрав оставшиеся силы, начать новую жизнь. Патриция задумалась на мгновение о трагической судьбе своего брака, который вначале казался безоблачно счастливым. Но глубоко внутри она ощущала неразрывную связь с Риком. Какие бы горькие чувства он ни вызывал у нее, она никогда не забудет пьянящий восторг и безграничное доверие, испытанные ею в первые дни их знакомства. Патрицию поражало, что все ее несчастья произошли оттого, что она умолчала о своих проблемах.

Но это тем не менее случилось, и прошлое не вернуть. Рик, очевидно, с самого начала относился к ней без особого доверия, иначе не смог бы разувериться в ней так быстро. Возможно, и ее собственная гордость, помешавшая Патриции переубедить его, свидетельствовала о том, что она тоже относилась к нему с долей недоверия.

Как бы там ни было, теперь бесполезно рассуждать, кто из них больше виноват в развале брака. Главное, что они не сумели сохранить его. Патриция утешала себя тем, что у нее на всю жизнь останется память о бурном романе с Хедриком Мейсеном — ребенок, которого она носит сейчас в своем чреве. Это у нее никто не сможет отнять.

Нет?

Внезапно Патрицию охватил безотчетный страх. Ей будут нужны деньги, чтобы растить ребенка. Но что станет с ее работой в «Элеганс»? Сколько времени она сможет проработать там до того, как ей придется уволиться? Разрешит ли ей Бувье уйти в декретный отпуск, а потом вернуться на прежнее место? Или они с Рено решат, что ей лучше уволиться?

Где она найдет другую работу? Упоминать о работе в «Хайтек Информейшн» Патриция не могла. Рестораторы, возможно, дадут ей рекомендацию, но заработает ли она на такой работе: достаточно денег, чтобы растить ребенка?

А что будет с Кони? Если она, Патриция, разведется с Риком, ей снова придется взять на себя оплату университетских счетов. Где заработать столько денег, чтобы содержать ребенка и сестру? Есть, конечно, еще один вариант — согласиться на алименты, которые Рик должен будет выплачивать на своего ребенка.

Патрицию охватила злость, когда она подумала о грозившей ей опасности. В случае развода Рик может потребовать опеки над своим сыном или дочерью. Он адвокат и сумеет доказать, что она не способна воспитывать ребенка.

В голове Патриции возникали мысли одна страшнее другой. Рик скажет, что она вышла за него замуж обманным путем, поэтому не может быть хорошей матерью. Он нарисует портрет лживой, коварной женщины, которая вступила в брак по расчету и скрыла от него правду о себе. Уже не владея собой, Патриция представила, как он в качестве доказательства предъявляет в суде ее личное дело с клеветнической записью Дайсона и вопрошает судью: Ваша честь, разве можно считать эту женщину благонадежной? Женщину, которая предлагала свои сексуальные услуги в обмен на то, что бы ее не наказывали за совершенное должностное преступление? Положив в дорожную сумку минимум личных вещей, Патриция набрала номер «Хайтек Информейшн».

— Лайза Перкинс.

— Привет, — неуверенно произнесла Патриция. — Это я.

— Пэт! Как поживаешь?!

— Нормально. Послушай, Лиз, я тебя не очень стесню, если поживу у тебя дня два? Можно даже один.

— Ну что ты, я буду только рада! — бодро ответила Лайза. — С тобой все в порядке? У тебя расстроенный голос.

— Все в порядке, — солгала Патриция, потрясенная тем, что ее тревожное состояние чувствуется даже на расстоянии. — Мне просто нужно уехать из дому ненадолго. Рик и я... в общем, у нас не все ладится. Мне надо подумать, а здесь это невозможно.

— Ты только не волнуйся, Пэт. Так, дай сообразить... Ты хочешь встретиться со мной около работы или предпочитаешь прямо сейчас поехать ко мне?

— Пожалуй, я лучше поеду к тебе, — ответила Патриция, которой было противно даже вспоминать о «Хайтек», не говоря уже о том, чтобы появиться там.

— Тогда я позвоню консьержу, чтобы он впустил тебя. Но только обещай, что дождешься меня. Судя по твоему голосу, ты не в том состоянии, чтобы разгуливать в одиночку по моему не очень спокойному району. Хорошо?