Роковая неверность - [20]

Главврач прав. Раз профессиональные следователи в поликлинике ни на какой след не напали, он и подавно не нападет. Привольнов был разочарован.

– Что ж, извините за беспокойство, я пойду. – Он слегка прихлопнул ладонью по столу, словно ставя в разговоре точку, и привстал, однако главврач остановил его жестом.

– Погодите. Но у Натальи Дмитриевны двадцать второго августа в стенах поликлиники рабочий день не закончился.

Жорик плюхнулся на место.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что у нее были вызовы.

Вот черт, действительно. Как он мог забыть про вызовы. Возможно, на них-то и пересеклись пути Наташи с преступником.

– Много? – поинтересовался Жорик.

– Насколько я знаю, два. Погодите, я сейчас вызову сотрудницу, которая ведет записи больных, она вам точно скажет. – Васильев нажал на кнопку селектора и произнес: – Надежда Эдуардовна, зайдите, пожалуйста, с журналом регистрации больных.

– Минуточку, Юрий Денисович, – прозвучал в ответ из динамика хоть и искаженный, но довольно приятно звучавший грудной женский голос.

Действительно, минуту спустя в кабинет вошла женщина в белом халате.

– Здравствуйте, – сказала она Привольнову и, не дожидаясь ответного приветствия, уставилась на Васильева: – Я вас слушаю, Юрий Денисович.

– Надежда Эдуардовна, это муж Привольновой – Георгий. Его интересует, сколько вызовов было у его супруги двадцать второго августа.

Без запинки та ответила:

– Я и так помню – два.

– Не могли бы вы назвать адреса? – полюбопытствовал Жорик.

Надежда Эдуардовна скосила на Привольнова глаза.

– Извините, но это конфиденциальная информация.

Жорик, в свою очередь, просительно взглянул на главврача.

– Я обещаю, что не буду ссылаться на источник, из которого получил данные. Мне очень нужно, Юрий Денисович.

Главврач поколебался немного и заявил:

– Дайте, пожалуйста, адреса. Под мою ответственность.

С явной неохотой Надежда Эдуардовна открыла канцелярскую тетрадь, полистала ее и, найдя нужную страницу, продиктовала доставшему из кармана ручку и лист бумаги Привольнову:

– Улица Николаевская, дом пятнадцать, квартира сорок два. Курляндская Софья Пантелеевна. Второй адрес. Улица Ворошилова, дом двадцать два, квартира пятьдесят девять. Афанасьев Сергей Алексеевич.

В знак благодарности за предоставленную информацию главврач склонил голову.

– Спасибо, вы свободны.

Надежда Эдуардовна захлопнула тетрадь и направилась к двери.

Напоследок Жорик расспросил Васильева о том, как разыскать место, где похоронена Наталья, поблагодарил за оказанное содействие и, попрощавшись, удалился.

Николаевская

Улица Николаевская находилась в пяти минутах ходьбы от поликлиники. Привольнов походил среди разнокалиберных домов, отыскал нужный и, войдя во второй подъезд, позвонил у расположенной справа на первом этаже двери. В квартире долгое время стояла гробовая тишина, затем раздались шаги, и женский немолодой голос спросил:

– Кто там?

– Хороший человек, мамаша, – бодро изрек Привольнов. – Откройте, пожалуйста, дверь.

– А чего вам нужно, хороший человек? – словоохотливо и с кокетством спросили из-за двери.

– Мне Курляндская Софья Пантелеевна нужна, – в тон женщине произнес Жорик.

– Ну, я Курляндская, – в голосе хозяйки квартиры по-прежнему звучали игривые нотки. Она, очевидно, собиралась очаровать Привольнова еще до того, как он увидит ее. – А зачем я вам нужна?

Жорик усмехнулся. Разговор все больше напоминал беседу взрослого дяди со спрятавшейся за дверью маленькой шаловливой девочкой.

– Поговорить хочу.

За дверью целую минуту молчали, потом Софья Пантелеевна проговорила:

– Открыть не могу. Дома никого нет.

– Из взрослых, что ли? – пошутил Жорик.

– Нет, из детей. На работе все.

– Мамаша, это не смешно, – выходя из роли веселого дяди, проворчал Привольнов. – Мне действительно нужно поговорить.

– Мне очень жаль, молодой человек, – с выражением сказала Курляндская. – Но я вас не знаю. Неизвестно, кто вы такой и что у вас на уме.

На уме у Жорика был разговор об убитой супруге. Но не станешь же с ходу заявлять об убийстве. Услышав страшные речи, хозяйка и вовсе дверь не откроет. Жорик снова вошел в образ забавляющегося дяди.

– Боитесь, что ли?

– Конечно, боюсь! Сейчас много подозрительных типов по Москве шатается. От них всякого ожидать можно.

– Я к их числу не принадлежу.

– А я откуда знаю?

«Черт бы тебя побрал!» – выругался про себя Жорик, а вслух произнес:

– Софья Пантелеевна, давайте сделаем так. Я сейчас выйду на улицу, а через несколько минут выйдете вы. Мы с вами сядем на скамеечке и побеседуем. Договорились? – Вытянув шею, Жорик прислушался к тому, что происходило за дверью. А за ней ничего не происходило – стояла тишина. – Так я пошел? – спросил Привольнов с нотками нетерпения.

– Идите! – разрешила Курляндская, и ее шаги стали удаляться в глубь квартиры.

«Интересно, что означает «идите»? – подумал Жорик, выйдя из подъезда. – Совсем идти или все же стоит подождать странную женщину?» Привольнов решил ждать. Торчать у подъезда пришлось долго. В дом входили и выходили люди, в том числе и женщины, в том числе и пожилые. Каждую особу преклонного возраста Жорик встречал радужной улыбкой, которая тут же сползала с его лица, ибо дамы воспринимали его экивоки с недоумением, таращили глаза и проходили мимо.