Роковая монахиня - [4]

В день поминовения усопших Эмилия приступила при содействии своей верной горничной к осуществлению задуманного плана: сославшись на легкое недомогание, заблаговременно удалилась в свою комнату и тут же превратилась в самое милое привидение, которое когда-либо бродило по земле. Долгие вечерние часы ожидания показались ей нескончаемыми; с каждым мгновением в ней росла потребность признаться в своем преступном намерении. Между тем молчаливая покровительница влюбленных, сияющая луна, озарила бледным светом замок Лауэнштейн, где в торжественной тишине медленно затихали звуки заполненного хлопотами дня. В замке уже почти все спали, кроме экономки, до глубокой ночи подсчитывающей трудные цифры хозяйственных расходов, работника на кухне, которому надо было до утра ощипать три десятка каплунов на завтрак для господ, привратника, исполнявшего одновременно обязанности ночного сторожа, и Гектора, бдительного дворового пса, который приветствовал взошедшую луну своим лаем.

Как только наступила полночь, храбрая Эмилия пустилась в путь, ведь ее новый облик внушал страх, способный закрыть все двери, тихо проскользнула по лестнице вниз, затем через галерею, где она заметила, что в кухне еще горит свет. Поэтому она загремела изо всех сил связкой ключей, с треском захлопнула все каминные двери, а затем беспрепятственно открыла дверь дома и калитку в крепостных воротах; дело в том, что как только четверо бодрствовавших в замке домочадцев услышали необычный шум, они сразу же догадались о появлении беспокойной монахини. Ощипывавший каплунов работник мигом спрятался в кухонный шкаф, экономка — в постель, собака — в конуру, привратник — к своей жене под бок. Девушка выбралась на волю и поспешила к рощице, где она уже видела, как ей казалось, запряженную быстрыми конями карету, которая дожидалась ее. Однако когда она подошла ближе, карета сказалась лишь обманчивой тенью деревьев. Эмилия решила, что, введенная в заблуждение этой ошибкой, она перепутала место встречи, и пересекла рощу из конца в конец, пройдя по всем ее тропинкам; но ее рыцаря вместе с экипажем нигде не было. Она была ошеломлена этим открытием и не знала, что думать по этому поводу. Уже непоявление на свидание считается среди влюбленных сурово осуждаемым проступком, но не прийти на встречу в этих обстоятельствах было большим преступлением, чем неверность в любви. Девушке была непонятна причина такого поведения. После того, как она напрасно прождала целый час, а ее сердце трепетало и сжималось от холода и страха, она начала горько плакать и причитать: «Ах, этот вероломный Фриц, он сыграл злую шутку со мной, он лежит сейчас в объятьях у какой-нибудь любовницы и забыл мою верную любовь». Эта мысль вдруг пробудила в ней забытую дворянскую гордость, ей стало стыдно, насколько она унизилась, что полюбила человека без имени и чувства благородства. В тот момент, когда опьянение страсти покинуло ее, Эмилия призвала на помощь рассудок, чтобы исправить совершенную оплошность, и этот добрый советчик сказал ей, что она должна вернуться в замок и забыть клятвоотступника. Первое она сделала незамедлительно и вернулась в свою спальню целой и невредимой к великому удивлению своей преданной горничной, которой она все открыла. Второе условие она решила обдумать на досуге более тщательно.

Между тем человек без имени не был так уж виноват, как полагала рассерженная Эмилия. Он явился на место встречи вовремя. Его сердце было переполнено восторгом, и с нетерпеливой надеждой он ожидал момента, чтобы получить прелестную добычу любви. Когда приблизилась полночь, молодой человек подкрался поближе к замку и стал слушать, не откроется ли калитка. Раньше, чем он предполагал, оттуда появилась милая фигура в монашеском одеянии. Он поспешил ей навстречу из своего укрытия, схватил ее на руки и проговорил: «Теперь ты моя, я держу тебя в своих объятьях и больше никогда не выпущу, любимая; ты моя, а я твой, дорогая, душой и телом!» Благоговейно отнес Фриц драгоценную ношу в карету, и вот уже лошади помчались опрометью по холмам и долинам. Кони почему-то фыркали и хрипели, тряся гривами, перестали слушаться удил и наконец понесли. Вдруг у кареты отскочило колесо, резкий толчок выбросил возницу далеко в сторону, а карета подлетела к крутому обрыву и вместе с лошадьми и всем, что в ней было, рухнула вниз. Прекрасный герой не мог понять, что с ним случилось, его тело было измято, голова разбита, от сильного удара он потерял всякое присутствие духа. Когда он пришел в себя, он обнаружил отсутствие своей возлюбленной спутницы. Остаток ночи Фриц провел в этом беспомощном положении, а утром обнаружившие его крестьяне отнесли потерпевшего в ближайшую деревню.

Карета и сбруя были потеряны безвозвратно. Черноголовые лошади посворачивали себе шеи, однако не эта потеря тревожила сердце молодого человека. Больше всего его беспокоила судьба Эмилии, он послал людей по всем дорогам на ее поиски, но они вернулись ни с чем. Лишь полночь внесла ясность в то, что произошло. Как только пробило двенадцать, открылась дверь, и в комнату вошла потерянная спутница, но не в образе очаровательной Эмилии, а в обличье призрака монахини, мерзкого скелета. Прекрасный Фриц понял, какую роковую ошибку он совершил, его тело покрылось смертельной испариной, он начал осенять себя крестным знамением и произносить все молитвы, которые пришли ему со страху в голову. Монахиня обратила на это мало внимания, подошла к постели, на которой он лежал, погладила его холодной как лед костлявой рукой по пылающей щеке и сказала: «Фриц, дорогой, смирись со мной, я твоя, а ты мой, телом и душой». Привидение мучило бедного Фрица своим присутствием целый час, а затем снова исчезло. Эту платоническую любовную игру монахиня повторяла теперь каждую ночь, а когда Фриц переехал в Эйхофельд, где была расквартирована его часть, она последовала за ним.