Роковая молния - [8]

Потом Шаман вернулся к Вуке, поднял чашу на вытянутых руках и перевернул ее над головой нового кар-карта, окатив его потоком крови. Оставшиеся в чаше капли он разбрызгал по всем четырем сторонам.

— Теперь ты обладатель титула кар-карта, — торжественно объявил Сарг. — А когда минует срок скорби, ты будешь полновластным повелителем. Как только закончится война, состоится торжественное провозглашение нового правителя.

Вука поднялся на ноги и неуверенно посмотрел на шамана. Тот кивнул и пошел прочь. Вука перевел взгляд на Тамуку и протянул ему руку, из ритуальной раны еще стекали капли крови. Щитоносец порылся в сумке на поясе и достал лоскут простой шелковой ткани, какой пользовались все воины для перевязки ран. Ткань была потертой и перепачканной, Вука отпрянул.

— Разве повязка не должна быть золотой? — спросил он.

— В битве при Орки Хулагар перевязал твоему отцу ритуальную рану полоской, оторванной от знамени, — спокойно ответил Тамука. — Я подумал, что раз ты стал кар-картом во время войны, то и ты должен быть перевязан частицей стяга твоего отца.

Вука обратился к Хулагару за подтверждением, и тот кивнул.

— Тогда перевяжи меня, — нехотя произнес Вука. Тамука разрезал лоскут на полоски и наложил повязку. Все это время он не отводил взгляда от глаз Вуки. Кар-карт не опустил глаза, однако в них светилось неприкрытое недоверие. Тамука закончил перевязку, но стоял на коленях, пока Вука не показал кивком головы, что его щитоносец может подняться.

Вука посмотрел на Хулагара. Кроме шамана Сарга, он был единственным из мерков, кто оставался на ногах во время церемонии. Вокруг них лежали ниц десятки тысяч меркских воинов. С довольной улыбкой на губах Вука кивнул немому стражнику-трубачу. Воин поднялся, поднес к губам огромную наргу, и в воздухе раздался протяжный сигнал. Как будто сбросив оцепенение, воины стали подниматься, снова раздалось шуршание одежды и бряцание оружия. Бесчисленное войско занимало все поля вплоть до реки. Подобно неспокойным водам моря, мерки заполнили все пространство вдоль дороги, начиная с того самого брода через Нейпер, где состоялась первая битва с тугарами, и кончая длинными рядами юрт на границе степи и леса. Глубокая тишина нарушалась только звоном оружия. На все время траура запрещались любые разговоры, кроме самых необходимых команд.

Вука обозревал громадное войско, которым он теперь мог командовать, и улыбка его напоминала волчий оскал. Он обнажил свой меч и поднял его над головой. В ответ взметнулись в воздух тысячи и тысячи лезвий; кроваво-красные лучи восходящего солнца отражались от них и мерцали в воздухе; казалось, будто вся земля покрылась стальным панцирем и кровью.

Не опуская меча, Вука подошел к своему коню и прыгнул в седло. Он пустил жеребца галопом и унесся прочь с холма, подальше от погребальной юрты своего отца; стражники заторопились вслед за кар-картом.

Хулагар подошел к Тамуке поближе.

— Джубади в свое время приветствовали только после того, как дым погребального костра его отца поднялся к небесам, — холодно произнес Тамука.

Тебе придется многому научить Вуку, — ответил Хулагар.

— Легче сказать, чем сделать, — грустно сказал Тамука.

— В его жилах течет кровь правителя, и наша задача — служить ему.

— Остается надеяться, что он исправится к тому времени, когда мы снова вступим в бой, — отозвался Тамука.

Хулагар внимательно посмотрел на Тамуку, чувствуя, что тут кроется какая-то загадка. Но тот не дал возможности задать вопрос. Он вскочил на коня и ускакал прочь от юрты смерти.

Невзирая на траур, жизнь орды продолжалась — надо было чистить и пасти лошадей, проверять и готовить оружие, особенно после ночной бури с дождем, и кормить воинов холодным завтраком, поскольку костры затухли.

Тамука в одиночестве пересек лагерь немых стражников. Слева от него возвышались стены главного города Руси, Суздаля. Там было тихо, как на кладбище. «Проклятое место», — подумал Тамука, задержавшись, чтобы бросить взгляд на городские башни и деревянные дома. Он обвел глазами линии укреплений. Западная часть наружного вала была усеяна мерками — одни стояли в охранении, другие бродили здесь просто из любопытства или осторожно пробирались через поле, усеянное ямами-ловушками, капканами и рядами заграждений.

«Несмотря на все трудности, мы могли бы овладеть городом», — размышлял Тамука, прикидывая в уме возможности нового оружия. Выступающие вперед бастионы обеспечивали фланговый обстрел вдоль стен, и каждый из них представлял собой отдельную крепость, способную оказать сопротивление даже в случае прорыва обороны.

«Надо срисовать план укреплений, — решил Тамука. — Если они построили все это здесь, наверняка будут строить и в любом другом месте, где решат поселиться. Скорее всего, они применят те же методы, поэтому не мешает все как следует изучить».

Если не брать в расчет железную дорогу, то их войско малоподвижно, — думал Тамука, глядя на линию рельсов, тянувшуюся от города. — В открытом бою им придет конец, как только удастся смять фланги или прорвать центр. Надо застать их врасплох, и тогда их сопротивление будет сломлено».