Рок умер – а мы живем - [8]
Чащин открыл в родном журнале программу ТВ, стал просматривать, что там сегодня вечером. По Первому «Рокки» в ноль тридцать, по «России» – «Аншлаг», а после него – концерт группы «Премьер-министр». О господи, группа… Во! По «Спорту» в двадцать два пятьдесят пять «Лучшие бои Майка Тайсона». Не забыть бы только…
Заглянул Игорь, наигранно удивился:
– Ещё не ушёл?!
– Да нет. Двадцать минут осталось.
– По пять капель будешь?
Эти вечерние пять капель случались нечасто – раза два в месяц, – но почти всегда превращались в мощный гудеж, когда из тумбочки доставался всё новый коньяк или водка, приходилось бежать в ближайшее кафе за закуской. Потом ловили машины и кое-как разъезжались по домам; потом муки похмелья… И Чащин испуганно замотал головой:
– Нет-нет-нет, дел сегодня ещё!..
– А то давай, – по обыкновению мягко, но напористо настаивал Игорь. – Пятничка как-никак, к тому же наш мэтр хочет тебя лицезреть.
– Какой мэтр?
– Ну пойдём, увидишь. Давай, Дэнвер, пошли.
В кабинете Игоря сидел Дегтярёв. Вообще-то невысокий, не слишком полный, он всегда казался Чащину великаном – мощный, монолитный какой-то, словно валун, придавливающий всё вокруг. К тому же носил чёрную одежду – просторная кожаная куртка, чёрные брюки, чёрные большие ботинки; короткая стрижка и подкрученные усики делали Дегтярёва похожим на пожилого, но всё ещё непобедимого борца Ивана Поддубного…
Он появлялся в редакции время от времени, приносил статьи о своих давних путешествиях по Карелии, Мезени, Волге, показывал пожелтевшие, с обломанными углами фотографии: байдарки, мужественные парни несут убитого кабана на шесте, девушки с задорными лицами и страшными коленками стоят над пенящимся горным потоком… Иногда Игорь печатал дегтярёвские материалы в разделе «Туризм и отдых» под рубрикой «Далёкое – близкое».
– О-о, здоров, Дениска! – колыхнуло застоявшийся, с запахом конька, воздух приветствие.
– Добрый вечер, – кивнул Чащин и протянул руку.
Дегтярёв с нажимом, показывая, что ещё в силе, сжал её, тряхнул, отпустил. Кивнул по-хозяйски на соседний стул.
– Присаживайся.
На столе для совещаний – ополовиненная бутылка армянского коньяка с четырьмя звёздочками, разломанная плитка шоколада, грубо порезанный лимон…
– Та-ак. – Дегтярёв деловито наполнил стопки.
Выпили за встречу. Чащин передёрнулся от медленно сползшей вниз по пищеводу маслянистой, жгучей жидкости, скорее соснул ломтик лимона. Привычно подумал про коньяк: «Палёнка».
– Значит, Игорёк, посмотришь? – наверное, завершая беседу один на один, уточнил Дегтярёв. – Материал уникальный. И никто про эти болота не знает всей правды…
– Какой разговор! – перебил Игорь. – Обязательно. Вы ж знаете, Геннадий Борисыч…
Но тот словно не услышал:
– И посреди островка – храм пятиглавый, с двумя приделами. Красота-а! Как камень туда доставили, железо, остальное – уму просто непостижимо. Там вокруг топи страшные…
– Хорошо-хорошо, Геннадий Борисыч, завтра же посмотрю. Наливайте.
– Эт пожалуйста. Фотокарточки только не посей.
Чащину было неуютно рядом с Дегтярёвым, да и вообще тяготило общение с такими вот, считающими себя крепкими, но уже чувствующими близкую немощь и пытающимися доказать, что они ещё не развалины, мужчинами.
В пятидесятые годы Дегтярёв служил в военной авиации на Дальнем Востоке, совершил какой-то подвиг, о котором, правда, не любил рассказывать, но за который был удостоен ордена и получал теперь приличную пенсию. Об авиации, правда, Дегтярёв почти не вспоминал, зато о былых походах, поездках в глухие уголки Союза, которыми увлёкся, перестав летать, – при каждой встрече… Игорю он был чем-то симпатичен, интересен, потому начальник и привечал его, печатал явно нерейтинговые очерки, никогда не отказывался выпить вместе.
– Как Новый год-то отметили? – прожевав кусок шоколада крепкими, наверняка искусственными зубами, спросил гость.
Игорь пожал плечами:
– Я дома, с семьёй.
– И не ездили никуда?
– Нет… Отсыпались.
– Зря, зря. – Дегтярёв повернулся к Чащину: – А ты чего?
– Я? – Чащин попытался вспомнить, что делал в Новый год; ничего особенного не вспомнилось, и казалось, что с новогодней ночи прошло не полмесяца, а полгода. – Тоже так…
– Эх, ребятки, зря вы жизнь свою маринуете. Потом ведь жалеть начнёте. Сели бы в поезд тридцатого – и вперёд. И где-нибудь в Архангельске, в Кандалакше, среди снегов белых…
– Гостиницу надо заказывать, – сказал Чащин.
– Да зачем?! Вот это вас и губит – гостиницы, расчёты, подсчёты. Приключения ведь нужны! Вот я как-то с бутылкой шампанского, один совсем, десять минут до курантов, в Чухломе очутился. Избушки в сугробах, собаки даже не лают… И, думаю, чего? Остановился у домишки одного, а там уже празднуют. Взял и постучался: «Можно с вами, товарищи?» И так встретил год, на всю жизнь память. С такой, кстати, девкой познакомился – до сих пор душа прямо…
– М-да, – сладковато и грустно вздохнул Игорь. – Молодец вы всё-таки, Геннадий Борисыч, ваше поколение. Куда-то ехали, что-то видели.
Чащину захотелось возразить – сказать, что и их поколение тоже поездило, повидало немало. Но Дегтярёв опередил:
– Да тут не от поколений зависит. Везде есть свои тюфяки и свои… такие. Вот Дениска же тоже всю Русь исколесил. Помнишь, рассказывал? Зря, что теперь закис, жиреть даже начал. Смотри, сердце посадишь, на жопе-то сидя!.. Нет, но среди наших, конечно, больше романтиков было. И жизнь, ребятки, живее была.
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
У Романа Сенчина репутация автора, который мастерски ставит острые социальные вопросы и обладает своим ярко выраженным стилем. Лауреат и финалист премий «Большая книга», «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна».В новом романе «Зона затопления» жителей старинных сибирских деревень в спешном порядке переселяют в город – на этом месте будет Богучанская ГЭС. Автор не боится параллели с «Прощанием с Матерой», посвящение Валентину Распутину открывает роман. Люди «зоны» – среди них и потомственные крестьяне, и высланные в сталинские времена, обретшие здесь малую родину, – не верят, протестуют, смиряются, бунтуют.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
«Единственная стоящая победа — это победа вопреки». Почему мы совершаем выбор и в какой момент он становится взрослым? Любовь не без строгости?
Человек так устроен, что не может жить без каких-то рамок и границ — территориальных, духовных, жанровых. Но на самом деле — где-то глубоко внутри себя — мы все свободны, мы — творцы бесконечных миров. В сборнике опубликованы тексты очень разных авторов. После их прочтения хочется создавать нечто подобное самому. И такая реакция — лучшая награда для любого писателя.
«Без сомнения нет веры. Без страха нет мужества». Книга открывает историю нового покорения пространства. Завоевание Космоса начинается внутри каждого из нас.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Небольшая фантастическая повесь. Дневнеки, интервью, воспоминания людей, ставших свидетелями и участниками событий, произошедших в небольшом научном городке, после того, как некоторые жители стали обладателями экстрасенсорных способностей.
Сказки, легенды и рассказы по мотивам онлайн-игры. Вообще, друзья говорят, что стихи у меня получаются гораздо лучше. Но я всё-таки решилась собрать все мои сочинения в одну книгу и опубликовать.