Рок, туше́ и белая ворона - [85]
Мне не хорошо. Я тяжело дышу. Я знаю, чего он хочет, о чём молит. И не знаю, чего хочу я. Плакать, кричать, разрушать… всё? Шепот, шипел как змей загоняя в угол. Меня нельзя загонять в угол. Там, я срываюсь с места.
И я кричу…
― Нет!
Я в одно движение смела всё со стола, на пол сыпля листами и сбила картину со стены, разбивая раму в осколки.
― Да, к чёрту всё!
Драму, его, и себя тоже к чёрту! Вот он мой воздух! Вот как я дышу, вот чего я хочу! Я не умею строить. Что умею ― только Разрушать. Разрушать с большой буквы «Р». Всё вокруг себя, внутри себя, саму себя. Альбомы, книги, к чёрту, в клочья. Подушки в перья. Весь мой контроль… вся координация ― к чёрту! Я кричала разбивая пространство, осыпая пространство проклятьями. Но ему всё мало…
― Тори!
― УЙДИ!
Я запульнула бутылку, в запертую дверь, в разбивая вдребезги. Пространство вокруг меня ― миражи. Внутри себя растерзана на тысячи частиц. Стерта в пыль. В моих руках застывает Гибсон. И вот, я уже без сил, словно наблюдаю за собой со стороны, не зная ни часа, ни себя. Осторожно кладу гитару на кровать, усыпанную воздушными перьями. Стены плясали вокруг меня, то сжимая, то бросая меня прочь. Дыхание сбито, вырываясь из меня как летучий ядовитый пар.
Я хвастаюсь за голову.
Они всюду, витают, как хлопья снега падают вниз. Падают вниз, соревнуясь в падении с моими слезами. Я задрожала от холода, моя кожа покрылась мурашками от ледяного ветра… «…я сижу на снегу, пока темнота медленно накрывает мир. Хлопья снега разгоняются и порывистый ветер рвёт меня на части. Мои руки в крови замёрзли, в моих ладонях чёрная птица…»
Воздух застыл в моих лёгких лютой стужей. Я замираю. Падаю вниз. Стремительно. На пол, на колени, казалось навсегда. Падаю вниз, обгоняя полёт перьев, от того, что мне становится невыносимо во всем этом изощренно ужасном спектре чувств. Тёмный лабиринт памяти швыряет меня внутри своих сводом. И я горю агонией, горю изнутри, отравленная собственным ядом, цепляясь за чёрные, изящные изгибы кованной спинки кровати. Цепляюсь до бела в костяшках, до дрожи во всём теле, до боли. Но её недостаточно. И скользнув рукой под перину, я открываю пространству свой маленький грязный секрет.
Тсс…
Достаю опасную серебряную бритву, раскрывая во мраке комнаты, и черчу тонкую маленькую линию. Черчу красным, рядом с линией жизни ― линию смерти. Проводя границы, отделяя себя от суровой реальности, вспыхивая остротой ощущения, я утопая взглядом в проступившей ярко алой крови на ладони, медленно веду линию, открывая маленькую вену на ладони.
Я причиняю себе физическую боль, чтобы убить боль внутри.
Чтобы шум замолчал. Я знаю когда он замолкает. Мои слёзы иссыхают и я дышу… Сначала неровно, жадно вдыхая воздух, стремясь напиться им досыта. Потом, дыхание замедляется, биение сердца выравнивается, и обжигающая пульсация, обволакивает всю меня. Каждую клеточку, умиротворяя внутри. Я наслаждаюсь освобождением. Так мне легче, так мне лучше. Я свободна. Так я распускаю за спиной свои крылья, и парю. И если вовремя не нажать на стоп, то покажется, слишком хорошо. И если на дне пропасти, наедине во тьме, мой океан укрывает меня прохладным пуховым одеялом, качает, убаюкивает, шумом шепчет мне: «Усни…» ― значит… я умираю.
Если захочешь, можно даже поверить в это на краткое мгновение. Поверить, что всё закончилось. Только физическая острая боль. Лёгкая, многогранная и мерцающая. Я знаю о боли всё… Она может быть красивой. Может спасти, а может и убить. Может распускаться прекрасными алыми розами на моей светлой кожи. Окроплять пуховый снег на моём полу, сея целые сады роз, в моём Вавилоне.
Вырезать можно всё ― всё что угодно. Так я думала. Но оказалось, есть то, что не подвластно лезвию бритвы. То, что тлеет гораздо глубже линии на ладони. То, что запечатлелось идеальным клеймом на уродливо искаженной душе, и то, как это могло произойти, выше моего понимания.
Грохот, ворвался, в моё сознание.
Блять!
Я испуганно подорвалась на ноги, едва успевая закатить бритву, под кровать. От эмоционального всплеска кружилась голова. В дверь снова раздался стук, в сопровождении холодного голоса.
― Виктория, или ты мне открываешь или…
Я распахнула дверь, оперяясь на косяки обеими руками, так, чтобы скрыть порезанную ладонь, и скрыть собой, погром, что я учинила в комнате.
― Или? ― поторопила я замолчавшую мать, сильно нервничая. Слишком сильно. Вот, чёрт! Я уже успела отвыкнуть от этого зеркального эффекта. Нет, серьёзно, я как будто в зеркало смотрюсь, честное слово. Аж, бесит. Она сильно нахмурилась с подозрением, блуждая по моему лицу.
― Почему, ты не спишь? Время три часа ночи.
― О, в самом деле? ― сделала я удивлённое лицо. Конечно же Аля, не рассказала ей ничего, а шум от погрома Инна, наверное не застала. Меня может выдать волнение, и маниакальный блеск в глазах, и учащённое дыхание, и ещё какой-нибудь ебучий признак моей мании.
― Я, не еще не сплю, а уже не сплю. ― заявила я скучающе слегка вскинув бровь, ― Рано уснула, вот и встала не свет ни заря, что-то ещё? Ты меня отвлекаешь.
Ложь далась мне легко. Слишком легко.
Медленно проскользив взглядом по моим рукам, по татуировкам (О, это новость для неё!) она направила этот странный взгляд, в район моего горла, на её идеальном холодном лице, поселилась маска боли искажая черты. Она протянула руку, и я напряглась, но не отшатнулась. Она не посмеет. Не прикоснётся. Инна вытащила перо из моих дико вьющихся волос, и закрутила его между пальцами.
Что такое любовь ― вопрос, равносильный пожалуй вопросу о первичной материи во Вселенной. Так как же понять, что не заблуждаешься? И как вообще не заблудиться в отношениях без намёка даже не компас? Тори, чтобы добраться до истины, придётся обойти не мало айсбергов: собственные воспоминания, странный знакомый-незнакомец вторгающийся в её жизнь, фанатичная опека матери и то, что осталось у Рафа за спиной. Но то, что происходит с Рафом за её спиной ― айсберг, оставляющий фатальную пробоину. И лишь когда над Тори сомкнутся волны, Раф ответит на вопрос равносильный загадке первичной материи.
"И после сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево." Откровение Иоана, глава седьмая. На небе разразилась война архангела Михаила против Посредника Бога. С небес тем временем спустился отряд ангелов, чтобы предотвратить "Глобальное Мировое Правительство" во главе с новоиспеченным Дьяволом. И обрушивается кара на землю, от которой люди дрожат в страхе. Зверствует чума и над головами людей нависло "кровавое небо", планомерно превращая каждый день в сущий ад.
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.