Рок пророка. Второе пришествие - [73]

Честерфилд прожил здесь, обучаясь в школе магов, в течение двадцати лет, и иногда скучал по острову: нигде больше он не видел за всю свою жизнь таких диковинных растений, зверья и птиц, никогда больше, кроме лет, проведённых в школе, не дышал таким чистым, прозрачным, настоянном на аромате цветущих растений, воздухом. Ах, если б это всё было на земле, а не в её глубинах! Самому Честерфилду казалось невозможным осознать, что солнце и луна над островом — это созданные искусственным способом сгустки плазмы, что море — это подземная часть Красного моря, отделённая от основной системой шлюзов. В детстве он думал: иерофанты знают всё и всё могут, но со временем понял — кое-чего они добиться всё же не сумели. Например, не могли творить вещи силой мысли, не могли использовать энергию физического вакуума. И хотя целые институты на острове и на поверхности земли бились над этими проблемами — всё было тщетно. Не рождалась и Теория Единого Поля, не происходило синтеза науки и религии. Все эти вещи были недоступны иерархам и подчинённому им человечеству. Зато физики вплотную подошли к эксперименту под названием: «Моделирование Большого взрыва», что могло вызвать разрушение планеты. В результате сталкивания тяжёлых ионов в установке, именуемой как «ускоритель — столкновитель», учёные Брукхейвенской национальной лаборатории США пытались смоделировать «Большой взрыв» и разгадать, как именно произошла наша Вселенная, но оказалось, что возможно появление «чёрной дыры», в которую и улетит планета. Одним словом, что-то было не так. Но Честерфилду об этом страшно было даже думать. И он довольствовался властью, которую ему давала магия.

Впервые в Ивери ему предстояло выйти на публику и поразить её, ошеломить откровенно магическим действом. Под контролем Глобального Жречества был разработан основной сценарий, способный довести до сумасшествия тысячи и тысячи людей на земле. В Ивери через месяц должен был быть опробован один из наиболее щадящих и коротких по времени вариантов глобального сценария. И если всё пойдёт так, как задумано, то сотня отобранных Честерфилдом колдунов пойдёт в народ, то бишь, в толпу — народ остался истинным народом только в отдельных странах. Самой непредсказуемой из них была Россия. Долгая, трудная и кропотливая работа велась на этой территории, с этим народом, упорно не желавшим превращаться в бездумную и легко управляемую толпу. Иногда, проводя совещания в оснащённом новейшими средствами коммуникации зале, иерофанты расходились во мнении — действительно ли русские впали в прострацию после сеансов Кошмаровского или они избрали тактику «поддаться, чтобы победить»? В этом случае дело обстояло куда как серьёзно. Быть может, Россия вовсе и не страна, а целая региональная цивилизация с многонациональным населением, которое лишь притворяется толпой, на самом же деле является сплочённым и мудрым народом, хранящим многовековые традиции?

Обо всём этом думал Честерфилд, расхаживая по гостиничному «люксу» в ожидании звонка от местных олигархов, пресловутой «золотой десятки» этого города. План операции «Пси-Мидас», который содержал в себе элементы психологического воздействия иррационального на психику простого обывателя, необходимо было проверить вначале на этих людях. От нагнетания страстей посредством электронных СМИ, раздиравших сознание противоречивыми установками и сеявших чувство отчаяния и безысходности, пора было переходить к «живым» картинкам в живой жизни, которые могли бы наблюдать одновременно сотни, тысячи собравшихся. Через месяц операция «Пси-Мидас» должна была начать своё победное шествие по планете.

Честерфилд подошёл к зеркалу, пристально посмотрел в глаза собственному отражению и остался доволен: отражение не повторило его движений.

— Войди в меня, — сказал колдун, и отражение, протянув руки, медленно двинулось навстречу Честерфилду и слилось с его телом, а зеркало не отразило ничего, кроме молочно-белого тумана.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Приехал! — завопил по-мальчишески радостно Грофф, врываясь в кабинет Саввы Игнатьевича.

— Кто приехал?

Золотов курил кальян и занюхивал его мандарином. Он не любил кальян, предпочитая этой дурацкой процедуре обычную сигарку с марихуаной, но кальян нынче в моде, вот он и завёл себе в каждом из офисов это устройство, состоящее из длинной трубки, какого-то тазика, шланга… Глупость какая-то. Чего только не придумают, чтоб выделиться, чтобы соответствовать!

— Так кто там приехал? — недовольно переспросил он.

— Чародей приехал!

— Какой ещё чародей? Говори толком, не морочь мне голову. Видишь, я занят.

— Так вам не нужна, что ли, больше эта Рубероид?

— Как не нужна?! — вскинулся Золотов, — я всё ещё хочу её! Но при чём здесь Аудотиа?

— Говорю же, приехали!

— Кто?!

— Она и Честерфилд.

— Куда?

— Сюда. К нам. В Иверь.

— К нам? В Иверь? Сюда? Они?! Когда?

— Да вот только что. Мне доложили.

Золотов вскочил и заметался по огромному кабинету своего Иверского офиса.

— Визажиста ко мне! — кричал он фальцетом, — парикмахера! Костюмера! Всех! Зови! Собирай! Приготовьте бассейн с ароматическими маслами! Нет, сначала — ванна с грязями, потом — с солью из Мёртвого моря, потом — с маслом, потом — бассейн. Нет, нет, звоните в салон «Имиджмейкер»! Пусть Лолита Птичко и Савелий Собачко примут меня немедленно. Быстрее! Да, ещё вот что, — он замер, глядя на Станислава Станиславовича, — ты найди тех «СМЕРШевцев», что сегодня оживили тебя. Раздобудь Мёртвой и Живой воды. Я хочу выглядеть молодым и здоровым.