Рок - [24]

– Отец, здесь в мое время качали нефть. Я помню, еще бурная дискуссия была, на сколько лет ее хватит, на 50 или 100.

– Нефть! – хмыкнул тесть. – Теперь это анахронизм. Знаю о нем я да еще несколько узких специалистов. Все давно выкачали, до донышка. И теперь туда закачивают фекалии.

– Но как же вы живете?

– Хорошо живем, Барри. И без нефти можно жить, главное, чтобы энергии было в избытке. Наше богатство ныне – это океан. Он и кормит, и поит (воду, конечно, опреснять приходиться), и снабжает всем необходимым. В океане есть все. И я должен с гордостью тебе сообщить, что в отличие от суши, океан мы сохранили. И свято его храним. Ну, не будем отвлекаться, захочешь, найдешь все необходимое по океану в компьютере.

Харман кивнул на карту и пояснил, что впадины, или фекальные затоны, как они их называли, имеют искусственное происхождение. Кроме старых скважин, здесь были многочисленные выработки полезных ископаемых и шахты. Теперь по сети огромных подземных тоннелей туда отправлялись жидкие отходы, которые собирались со всех городов континента. Там их засыпали химикатами, вызывающими отвердение, при котором влага уходила в атмосферу. Емкости этих резервуаров хватало еще на несколько тысячелетий вперед. Для ирийских ученых загадкой было то, что и здесь, в относительно экологически благополучном районе, тоже возникла специфическая флора и фауна. По всем теориям эволюции этого не должно было быть, так как радиоактивных источников мутаций там не было.

– Отец, но почему вы выбрали такой странный способ утилизации жидких отходов? – спросил Глетчер. – В мое время каждый населенный пункт перерабатывал их на специальных ирригационных полях, постепенно превращая в безвредную почву или удобрения. Часть отходов использовалась для добычи горючих газов.

– Не мое поколение придумало эту систему. Так повелось примерно с середины первого тысячелетия. Не буду пояснять, как и кто строил эти тоннели, принимай то, что есть, за данность. Договорились?

– Ну, хорошо, как скажешь.

Они наметили маршрут движения Черепахи. Он пролегал мимо фекальных затонов, заходил вглубь Южной территории, справа от эпицентра Большого Взрыва, огибал его с юга и возвращался по его левой стороне мимо гор, пересекая громадный лесной массив.

– А что это за лес? – Глетчер ткнул в жирную, изогнутую подковой дугу зеленовато-сиреневого оттенка.

– Не знаю, Барри. Все, что нам удалось собрать по Свалке за сотни лет наблюдения за ней, тебе подготовят, по дороге посмотришь. Но что там по-настоящему происходит, пока никто не знает. Так далеко никто не заходил, а наша автоматика там не работает. Путешествие тебя ожидает трудное и непредсказуемое. Я очень прошу беречь себя. Совет прекрасно понимает всю сложность задачи, поэтому, если тебе будет грозить опасность, ты можешь вернуться. Геройствовать там ни к чему, ты нужен планете живой и здоровый. Обещаешь?

– Да, отец, обещаю. Я уже не мальчик, так что необдуманных поступков не будет. В конце концов, есть инструкции по планетарной разведке, ими я и буду руководствоваться.

– Да? – заинтересовался Харман. – Будь добр, перекинь их в мой компьютер.

– А разве в ваших архивах их нет?

– Вряд ли. Космические программы разрабатывал твой народ, а его инфраструктура была уничтожена. Многое погибло… Давай-ка, зять, пообедаем.

В столовой Директора института было просторно, но без излишеств. На столе уже стояли холодные закуски и бокалы с искристым напитком. Он переливался всеми цветами радуги.

– Это тоник, рекомендую.

Глетчер взял в руки бокал. Жидкость в нем казалась на вид густой и тягучей.

– Пей, пей, – засмеялся Харман, – не пожалеешь. Вкусно?

– Бесподобно!

– Я очень люблю этот напиток, отлично тонизирует.

Первое время ели молча. Тем более что блюда приносила милая девушка в обтягивающем радужном костюме, который переливался, как тоник в бокале, когда она двигалась. Глетчер засмотрелся на нее.

– Нравится? – голос Хармана прозвучал неожиданно.

– Что? – Барри не сразу понял вопрос. – Да нет… – он покраснел, – просто красиво и необычно. Кроме того, я за последние два месяца практически ни с кем не общался. Люди вокруг вроде бы есть, а перекинуться словом не с кем.

– К сожалению, Барри, это печальный удел чиновников нашего ранга. Вообще на службе не принято отвлекаться. Так уж заведено. Ты не расстраивайся, общаться и развлекаться со временем сможешь сколько угодно. В роскоши и развлечениях амброзийское общество задает тон всей Ирии. Я тебя пока не выпускал в свет, чтобы ты адаптировался. А потом, неужели ты скучаешь с моей дочкой?! – Харман хитро улыбнулся.

Барри промолчал, уткнувшись в тарелку, но почувствовал, как запылали щеки и уши.

– Да ты не тушуйся, – добродушно засмеялся тесть, – как мужчина, я тебя прекрасно понимаю. Не стыдно забыть обо всем на свете с такой девушкой, а?

– Я ее очень люблю, отец. В ней источник и цель моей жизни. Она тебе не говорила, что беременна?

Харман от неожиданности уронил вилку.

– Да ты что?! Правда?! – Он откинулся на стуле, лицо его было неподдельно счастливым. – Слава Богу, свершилось!

Харман резво вскочил, подбежал к стене и что-то нажал. Открылся небольшой зеркальный проем, уставленный бутылками и хрусталем.