Рога - [23]

Для начала Эрик и Терри опробовали петарду у Эрика в гараже. Они подкинули «вишенку» в ящик для мусора и дали деру. Последовавший взрыв уронил бак на бок, закрутил его на бетонном полу и подкинул крышку к самым стропилам. Упавшая на пол крышка дымилась и была согнута посередине, словно кто-то пытался ее сломать. Иг при этом не присутствовал, но Терри потом ему все рассказал, а в частности то, что в ушах у них с Эриком так звенело, что они даже не слышали, как друг другу кричат. Далее последовала целая цепочка объектов разрушения: кукла Барби в человеческий рост, старая покрышка, которую они пустили по склону с петардой, приклеенной внутри. И наконец, арбуз. Иг не присутствовал ни при одном из упомянутых взрывов, но брат всегда рассказывал ему в больших подробностях, какую забаву он пропустил. Иг знал, к примеру, что от Барби не осталось ничего, кроме почерневшей ноги, которая шлепнулась с неба на дорожку к Эриковому дому, шлепнулась и начала подпрыгивать, словно исполняя какой-то дикий танец. Что от вони загоревшейся покрышки всем становилось плохо и что Эрик Хеннити встал слишком близко к взорвавшемуся арбузу и ему пришлось спешно принимать душ. Эти рассказы переполняли Ига завистью, и в середине августа ему уже отчаянно хотелось и самому взглянуть, как что-нибудь уничтожается.

Так что, когда утром Иг зашел на кухню и увидел, как Терри пытается запихнуть в свой школьный рюкзак двадцативосьмифунтовую индейку, он сразу догадался, зачем это. Он не стал канючить, чтобы брат его взял, и не стал прибегать к угрозам типа «возьми меня с собой, или я расскажу маме». Вместо этого он поглядел, как Терри борется со своим рюкзаком, а потом сказал, что лучше понести индейку вдвоем. Он достал из кладовки свой дождевик, они закатали в него индейку, и каждый взял по рукаву. Нести ее таким образом было совсем незатруднительно, и само собой вышло, что Иг идет вместе с братом.

Так они дотащили индейку до опушки пригородного леса, а там, в болоте, чуть в стороне от тропы к старой заброшенной литейной мастерской, Иг обнаружил магазинную тележку. Правое переднее колесо дико виляло из стороны в сторону, с тележки сыпалась ржавчина, но с ней было все же лучше, чем тащить индейку в руках добрых полторы мили. Терри поручил тележку заботам Ига.

Старая литейная была строением из темного кирпича с большим изогнутым дымоходом, торчащим из одного конца, и стенами, сплошь испещренными дырами, где были когда-то окна. Она была окружена несколькими акрами древней автостоянки, асфальт на которой растрескался чуть ли не до полного исчезновения и пророс многочисленными клочьями сорняков. Сегодня здесь кипела жизнь: разъезжали на скейтбордах ребята, а в мусорном баке, стоящем чуть поодаль, горел огонь. Вокруг огня собралась группа заброшенного вида тинейджеров: двое мальчишек и какая-то девчонка. У одного из них было наколото на палку нечто вроде вялой сосиски; сосиска почернела и изогнулась, от нее шел голубой сладковатый дым.

— Ты только глянь, — сказала девчонка, пухлая прыщеватая блондинка в низко сидящих джинсах; Иг ее знал, они были ровесниками, Гленна какая-то. — Вот и обед пришел.

— Ну прямо как долбаное Благодарение, — сказал один из ребят, одетый в футболку с надписью «Дорога в ад».[11] — Кидай эту клевую сучару сюда.

Он широким жестом указал на огонь, горевший в мусорном баке.

Иг, которому было только пятнадцать, державшийся очень неуверенно в обществе незнакомых старших ребят, не мог даже говорить; в горле у него пересохло, словно при приступе астмы. А вот Терри — другое дело. Двумя годами старше и получивший уже право водить машину, если рядом с ним сидит взрослый, Терри обладал своего рода вкрадчивым изяществом и искусством шоумена забавлять аудиторию. Он заговорил за них обоих. Он всегда говорил за них обоих: такова была его роль.

— Похоже, обед уже готов, — сказал Терри, кивнув на предмет на палке. — Ваш хот-дог скоро совсем сгорит.

— Это не хот-дог! — взвизгнула девица. — Это говешка! Гари жарит собачью говешку!

И согнулась пополам от визгливого хохота. Джинсы у нее были старые и потертые, слишком тесный лифчик явно пришел с дешевой распродажи, а вот красивая черная кожаная куртка европейского покроя никак не согласовалась ни с остальной ее одеждой, ни с погодой, и Иг сразу подумал, что это краденая.

— Хочешь попробовать? — спросил Дорога В Ад. Он вытащил палку из огня и ткнул ею в направлении Терри. — Прожарена идеально.

— Да брось ты! — отмахнулся Терри. — Я старшеклассный девственник и играю на трубе в оркестре, марширующем по праздникам. Я ем достаточно говна и без вашей помощи.

Гопники повалились от хохота; может быть, в меньшей степени из-за того, что было сказано, чем из-за того, кто это сказал — стройный симпатичный парень с банданой из американского флага, накрученной на голову, чтобы укротить лохматую черную шевелюру, — и как это было сказано, ликующим тоном, словно он измывался над другими, а не над собой. Терри использовал шутки, подобно броскам дзюдо, как способ отвести прочь чужую энергию, и если он не мог найти для своего юмора никакой другой мишени, то стрелял в себя — умение, которое сослужит ему хорошую службу в будущем, когда он будет брать интервью для «Хотхауза», умоляя Клинта Иствуда ударить его по лицу, а потом поставить автограф на сломанный нос.