Родовые сны - [39]

Это было удивительное шествие. Именно праздник! Праздник со слезами на глазах.

К сожалению, отцу так и не удалось сыграть самую желанную роль. Но он на всю жизнь сохранил глубочайшее уважение к людям, прошедшим войну. Наверное, это отношение отца к нашим солдатам, героям Великой Отечественной войны, как-то невольно передалось и мне. Уже после его смерти судьба свела меня с необычным человеком, поставившим точку в Великой Отечественной войне. Так по крайней мере писали журналисты. Я говорю о Мелитоне Варламовиче Кантария - Герое Советского Союза сержанте Кантария, который вместе с Егоровым и Самсоновым установил знамя победы над фашистским рейхстагом.

Мы оба входили в состав делегации, направленной в Группу советских войск в Германии в связи с празднованием 30-летия Победы. Делегация была небольшая: трое актеров и два ветерана войны - Герои Советского Союза Надежда Васильевна Попова и сержант Кантария. Но главным, пожалуй, в нашей делегации был Мелитон Варламович. Именно к нему было обращено всеобщее внимание, все хотели увидеть его, услышать речь прославленного воина, познакомиться.

Мелитон Варламович родился в 1920 году. Это был коренастый, крепкий человек невысокого роста с орлиным носом, несколько замкнутый, неторопливый, немногословный. Он прошел от звонка до звонка две войны финскую и Отечественную. Воевал в пехоте, был разведчиком, защищал Сталинград, штурмовал Берлин и чудом остался в живых. Он искренне верил, что обращенные к нему почести направлены не в тот адрес. Он был убежден, что надо говорить не о нем, живом человеке, а о тех, кто погиб. Он испытывал острое чувство вины перед павшими: их нет, а он, вот, живет. При любом славословии в свой адрес Кантария хмурился, напрягался и по возможности тактично останавливал оратора. Каждое его краткое выступление начиналось со слов, обращенных к памяти павших боевых товарищей, война отняла у него юность, молодость, он на всю жизнь остался неграмотным и в книге почетных гостей подписывался печатными буквами: КАНТАРИЯ.

После демобилизации работал в шахте. Несмотря на отсутствие традиционного образования, он был цельным и мудрым человеком. Его жестокой школой стала война, а как он воевал - об этом говорят многочисленные награды, в том числе два ордена Боевого Красного Знамени.

О своих боевых делах Мелитон Варламович не любил вспоминать. Только однажды смущенно рассказал, как в начале войны он совершил ошибку: командир приказал ему достать "языка", и он за линией фронта захватил огромного штабного офицера. Долго под обстрелом нес его на себе обратно, к нашим окопам, а когда окончательно выбился из сил, последовал традициям своих далеких предков на Кавказе: принес командиру голову "языка", за что понес суровое наказание.

Суть характера этого замечательного человека не сразу поняли наши хозяева, и в первый же день по прибытии в Вюнсдорф услужливые военторговцы поднесли его супруге подарок - сервиз "Мадонна" на 12 персон, чайный, кофейный и столовый, в огромном манерном ящике, похожем на гроб. Надо сказать, что этот "колониальный" сервиз был желанным подарком для офицерских жен. Довольно безвкусный набор с изображением неких томных дам он почему-то назывался "Мадонна" и украшал серванты многих счастливых хозяек. Вместе с Мелитоном Варламовичем была его супруга, кубанская казачка, удивительно скромная женщина маленького роста, круглолицая, неразговорчивая. Я не слышал от нее за всю поездку почти ни одного слова. Она растерянно смотрела на все происходящее и никак не могла поверить, что она и есть жена этого великого героя, которого с таким почетом встречают в наших воинских частях. Искушение сервизом было чрезвычайно велико. Может, такой универсальный набор посуды был ее давней мечтой. Возможно, она уже думала, как у себя на Кубани покажет "Мадонну" своим родственникам... Когда же Кантария увидел у себя в номере этот огромный фанерный ящик с тарелками и чашками, возмущению его не было предела. Он выскочил на улицу и стал жутко кричать, грузинский темперамент выплеснулся из его груди. Он буквально захлебывался от гнева. Мелитон был близок к тому, чтобы бросить все, уйти, уехать, отправить жену обратно. Подарок для него был неприемлем, более того - оскорбителен. "Меня опозорили перед солдатами, перед моими друзьями! Что я буду с этим ящиком делать?!" Он хватался за голову, мешал русские слова с грузинскими, без конца повторял слово "позор". Это была жуткая сцена. Необходимо было срочно найти выход из ситуации. Я предложил компромисс: ящик спрятать до нашего отъезда в Москву, Кантарии сказать, что подарок вернули в военторг и спокойно продолжать работу. Слава Богу, все обошлось.

Мы подружились с Кантария. Каждое утро он стучал в мою комнату: "Кирилла!.. Пошли пиво пить!" И мы шли в город в "гаштет".

Каждый день мы переезжали в новый город, программа была напряженная. Я не мог понять, с чем связаны эти наши походы, что там Мелитона интересовало в многочисленных немецких "гаштетах". Только в конце поездки я узнал причину наших бесконечных походов.

Однажды, когда мы сидели в одном из "гаштетов", Мелитон долго мрачно осматривал публику, а потом вдруг сказал мне: