Родом из Переделкино - [64]

* * *

Такой заветной темой для моего отца была Земля, деревенская жизнь, которую он знал не понаслышке. На ней он вырос, на ней получил первые впечатления юности – светлые и трагические. Такое генетическое понимание деревни остается в человеке навсегда.

В начале своего творческого пути, когда Николай Вирта столь блестяще заявил о себе, опубликовав свой первый роман «Одиночество», в его жизни произошло знаменательное событие. Его пригласил к себе корифей театра В.И. Немирович-Данченко и предложил написать пьесу для МХАТа по мотивам романа «Одиночество». В беседе с писателем было найдено и заглавие к будущей пьесе – «Земля». Пьеса была поставлена в 1937 году и многие годы не сходила со сцены, вписав яркую страницу в историю МХАТа и упрочив положение моего отца как одного из признанных советских драматургов, чье имя критики тех лет ставили в один ряд с К. Треневым, Н. Погодиным, А. Корнейчуком, Вс. Ивановым.

После войны Н. Вирта снова возвращается к той же близкой и болезненной для него теме Земли. Разумеется, отец прекрасно знал о плачевном состоянии послевоенной деревни – большинство мужчин не вернулось домой, кругом была тотальная разруха, нищета. На трудодни ничего не платили. Кормились исключительно со своих огородов, скрываясь от местных властей, косо смотревших на это явное проявление мелкособственнических «пережитков прошлого». Вдобавок ко всему крестьяне не имели паспортов – этот великий жест выдачи документов, удостоверяющих личность человека – «И людям все права людей, \ По царской милости моей,\ Отдам из доброй воли», – сельским жителям бывшего СССР пришлось ждать целую вечность, процесс затянулся до середины 70-х годов...

Новая пьеса Н. Вирты, носившая символическое название «Хлеб наш насущный», была поставлена в 1947 году Московским театром драмы, где только что прошла премьера «Великих дней», а вслед за ним многими театрами по всей стране, и шла в течение нескольких лет. Основная коллизия в этой пьесе, игнорируя вопиющие проблемы колхозного строя, устремляется в идеалистическую сферу подбора «правильных» кадров на селе. Если раньше здесь орудовали всякие ловкачи, то теперь после того, как в колхоз пришли фронтовики, здесь решительно все изменилось. «Положительный» герой пьесы, фронтовик Рогов, разоблачает «отрицательного» героя, Силу Силыча Тихого, этакого кулака советского разлива, который пускался на всякие махинации и приписки, лишь бы втереть глаза районному начальству и любой ценой удержаться на посту председателя якобы «передового» и якобы «показательного» колхоза. Волевой и целеустремленный, Рогов искореняет порочные методы ведения хозяйства в селе и направляет деревенских тружеников на подъем колхозного строительства в нашей стране.

Надо отметить, справедливости ради, что местный колорит и в этом произведении Николая Вирты воссоздан с профессиональным мастерством и правдивостью: описание деревенской жизни – это был его конек, им он безошибочно пользовался во всех своих вещах, связанных с сельской тематикой.

К сожалению, созданная по трафарету социалистического реализма, когда по его законам полагалось, чтобы «хорошее» начало непременно побеждало «плохое», и эта пьеса Н. Вирты была обречена остаться в той эпохе, в которую была написана, и если сохраниться в памяти, то лишь как пример поспешного отклика ее автора на самые актуальные запросы текущего момента.

Трудно утверждать однозначно, чего было больше в такой пьесе, как «Хлеб наш насущный», – искреннего самообмана или умышленного искажения и сокрытия правды?!

По этому поводу в умной книге Д. Данина «Бремя стыда» приводится следующее интересное мнение. Рассуждая о преуспевании в жизни как таковом, Д. Данин вспоминает высказывание Б. Пастернака по поводу поэзии Н. Асеева – «выразителя романтической героики революции», как говорится о нем в Большой Советской энциклопедии издания 1989 года. «Эпоха, – писал Б. Пастернак, – поставила Н. Асеева перед выбором «...страдать ли без иллюзий или преуспевать, обманываясь и обманывая других». «Н. Асеев, – говорится дальше в книге Д. Данина, – выбрал преуспеяние. И трагизм его решения, по мысли Пастернака, состоял в измене серьезному отношению к миру. Такая серьезность – врожденное свойство природного поэта. И легкомысленные сделки с эпохой трагичны для его пера» (Д. Данин «Бремя стыда», стр. 213).

В этом смысле судьба многих писателей советской эпохи, равно как и их произведений, поистине трагична – ныне они преданы забвению скорее всего навсегда.

Пьесу «Хлеб наш насущный» одобрили «наверху». И отец получил за нее свою третью Сталинскую премию, а Сталинские премии, как известно, давались по непосредственному распоряжению Хозяина. За его творчеством, по всей видимости, по-прежнему следили из Кремля и все еще считали его полезным и нужным.

* * *

Еще одно произведение Н. Вирты, написанное им в послевоенные годы, приносит ему успех. Это пьеса «Заговор обреченных», которая стоит особняком в творчестве писателя. Если отвлечься от политической подоплеки этой пьесы и рассматривать ее с точки зрения остросюжетного жанра, то она в полной мере ему соответствует: яркие характеры, интриги, антигосударственный заговор с участием «иностранных приспешников» – все это составляет основное содержание пьесы, действие которой развивается стремительно и динамично.