Родом из Переделкино - [49]

«Выписка из протокола заседания тройки УНКВД по Тамбовской области о вынесении высшей меры наказания Сторожеву П.И., 11 декабря 1937 г.

Постановили: Сторожева Петра Ивановича – расстрелять. Лично принадлежащее ему имущество – конфисковать. Дело сдать в архив.

Секретарь тройки (подпись неразборчива)» (стр. 292).

* * *

Прошлое грозной тенью стояло за спиной отца. Понятно, что советский человек, обремененный подобной «родословной» и уличенный в связях с «контрреволюционным охвостьем», должен был сидеть тихо, затаившись в своем углу.

* * *

Но отец еще не был сломлен.

В 1938 году в Севастополе, где он тогда служил, с группой офицеров ВМФ был арестован мой дядя Дмитрий Иванович Лебедев, брат моей мамы, младший штурманский офицер с крейсера «Червона Украина». Им инкриминировали создание заговора, имевшего целью убийство товарища И.В. Сталина.

Отец бросился его спасать. Добился приема у наркома ВМФ СССР Николая Германовича Кузнецова – доказывал полную безосновательность обвинения и получил поддержку и понимание наркома. Николай Германович решил отстоять моряков, своим огромным авторитетом надавил на какие-то скрытые от наших взоров педали, и дядя Митя, хотя и не такой, каким он был до ареста, и с поражением в правах, но все-таки живой, через какое-то время был выпущен из тюрьмы с формулировкой «за отсутствием улик».

Несмотря на то, что обвинение с него было снято, карьера дяди Мити была безнадежно загублена. Начальство ему категорически не доверяло. Во время войны он ходил на каком-то буксире по акватории Каспия, потом был переведен в Ленинград, где преподавал навигацию в высших военно-морских учебных заведениях. Он выпустил два солидных пособия по мореходству, пользовался неизменной любовью курсантов и всех, кто с ним рядом работал. Однако никакие личные качества ему не помогали – повышение в звании ему не светило, к тому же пребывание в тюрьме не прошло бесследно для его здоровья – он безвременно умер от сердечного приступа в 54 года.

* * *

Пока еще отец был преисполнен веры в лучшее будущее.

После того как 1938 году был снят со своего поста нарком внутренних дел Н. Ежов, «кровавый карлик», и на его место поставлен Л. Берия, интеллигенция находилась в плену очередных иллюзий и надежд на смягчение режима. В этот период короткой передышки Н. Вирта в 1939 году создает пьесу «Клевета, или Безумные дни Антона Ивановича», названную им намеренно комедией, чтобы иметь право на благополучный финал. На самом деле в пьесе воссоздается картина удушающей атмосферы подозрительности и страха, повсеместно царившие в то время в стране, когда и «полразговорца» было достаточно для поступления доноса в вышестоящие инстанции, всегда готовые принять соответствующие меры. Герой пьесы Антон Иванович Проскуровский, служащий госучреждения, ни с того ни с сего оказывается в центре сплетен, наговоров, нелепых домыслов, и сам не знает, в чем себя винить.

«Подушко: Нет, все же была ошибка, роковая ошибка, Антон Иванович!

Не надо было ездить за границу. Не следовало. Вот, например, я. Проси не проси – не поеду. Начитался, знаете, этих самых «коварных методов» и просто в ужасе. Учительнице иностранного языка отказал: кто ее знает, зачем она ко мне ходит...

Антон Иванович (стонет)».

Марья Ивановна, жена главного героя, рассказывает мужу о встрече с одним своим знакомым:

«– Куда же, – спрашивает, – он уезжает?

– В Данию, – говорю.

– Ах, вот как, а может быть северней? – и захихикал.

– Почему, – спрашиваю, – северней?

– А теперь, – говорит, – очень многие на север едут, на Колыму, например. Иные, конечно, по своей охоте, а иные, – тут он опять захихикал, – а иные и не по своей».

И дальше:

«Пропотеев: Вот бы, Беня, устроить такой микроскоп, вот такой, – и через означенный микроскоп все сто миллионов и пропустить на предмет выяснения социальной сути. Всех – никому не давать пощады!

Беня (шепотом): И вышестоящих?»

* * *

В доме у Антона Ивановича настали «безумные дни» – жена умоляет Антона Ивановича вспомнить, что он такое совершил, домработница Мавра сушит сухари, друзья и сослуживцы делают вид, что с ним вообще не знакомы.

К счастью, узел в конце концов распутывается, клеветник изобличен и получает заслуженную пощечину.

Казалось бы, Зло было наказано, и все же спектакль оставлял по себе далеко не безобидное ощущение.

Премьера спектакля состоялась морозным вечером 24 декабря 1939 года в театре Революции (ныне Театр им. Маяковского), и очевидец – Олег Леонидович Леонидов – рассказывал мне, как они с женой смотрели спектакль в нетопленом зале и дрожали то ли от холода, то ли от страха. Как это – разве возможно было предположить, что в нашей советской стране могут сажать просто так, по доносу?!

Вскоре на спектакль, о котором шли уже шумные толки в столице, пожаловала Полина Семеновна Жемчужина, жена председателя Совнаркома В.М. Молотова.

В то время ей, должно быть, и в страшном сне присниться на могло, что через несколько лет по обвинению в «сионизме» она сама будет арестована, а ее всесильный муж не сможет (поскольку невозможно себе вообразить, что не захочет) вырвать ее из лап НКВД вплоть до смерти Сталина.