Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - [79]

Костры долгое время были чем-то вроде единственного одинаково звучащего на всех языках слова: их легко заметить и понять, но вокруг них всегда сбивающий с толку шум от тысяч других предметов. Сегодня появилась возможность интерпретировать и более широкий круг материальных свидетельств неандертальских жилищ. Мы можем распознавать устоявшиеся практики деления пространства, изготовления конструкций и даже мягкой мебели. Все это возвращает нас к вопросу о том, кто обитал в том или ином месте и в течение какого времени. Если материальный мир неандертальцев был организован посредством и фрагментирования, и объединения — от выделения отдельных последовательностей ретуширования до долговременных стоянок целиком, — то вполне возможно, что их социальные группы также делились и объединялись вновь. Однако то, как это происходило, связано с базовыми моделями ведения хозяйства, технологиями и мобильностью. Чтобы по-настоящему понять систему неандертальского мира, нам следует взглянуть на него с высоты птичьего полета.

Глава 10. Мир вокруг

Его будит шепот. Солнце село, оставив в небе темные, как кремень, клочья облаков. Сгущаются сумерки, пламя заката стремительно гаснет в степи. Он хлопает глазами, потягивается на коленях у матери, садится. Ее лицо и лица остальных обращены на запад, к горизонту, туда, где над гротом еще видна неподвижная светлая полоска неба цвета кварца. Там, где раньше берег реки представлял собой грязное месиво, — в месте переправы — олени в этом году так и не появились. Их ждали долго, много дней, пока часть охотников не отправилась на поиски вверх по течению. Желудки давно перестали урчать, превратившись в пустые ямы.

Потом он слышит: «У-у-у-у-у!»

Это возвращаются охотники, распевая хвалебную песнь мясу и ЖИРУ. Он вспоминает этот тающий вкус, похрустывающую обугленную кожу оленьих рожек, и тотчас рот заполняет слюна. Вскочив на ноги, он оказывается среди возбужденных предвкушением еды людей. Под крик матери старшие дети храбро бегут в темноту навстречу охотникам. Он держится ближе к свету очага — добыча неизменно привлекает клыкастых, — но ножки его приплясывают, когда на множестве плеч вносят неразделанную оленью тушу, подернутую паром от дыхания в студеном воздухе. Несмотря на холод, сегодня ночью все заснут, согретые кровью.

Все наши глубокие и ошеломительно детальные знания о стоянках указывают на то, что неандертальцы в основном вели кочевой образ жизни. Их мир — это земная поверхность, в перемещении по земле заключалась их жизнь. Как и все, чем они занимались, это было далеко не случайно. Стоянки были не конечными остановками, а точками пересечения, узлами сетей, простирающихся на сотни километров. Смешанная с кровью и клочьями шерсти земля на месте охоты была связана с пещерами или скальными навесами телами животных, доставленными туда для дальнейшей разделки. Где бы ни оказывались неандертальцы, их физическое перемещение и взятые с собой предметы связывали все эти места друг с другом. Каждый новый костер был блестящей жемчужиной в длинном ожерелье, опоясывающем хребты и тянущемся сквозь леса.

Чтобы родилось понимание, что эта взаимосвязанность составляла суть вещей, необходимо подняться вверх подобно дыму от костра. Будучи центром жилого пространства неандертальцев, очаг все же имел связь с внешним миром посредством составляющих его материалов. Сопоставляя найденные фрагменты угля с воссозданными природными условиями, можно установить ближайшие источники дров. Если речь идет о кострах в Эль Сальт, возраст которых около 55 000 лет, то все виды древесины обнаруживались в пределах двух-трехчасовой прогулки. Следовательно, крошечные пятна древесного угля рассказывают нам о том, как неандертальцы пробираются сквозь сосновый бурелом и карабкаются по скалам вдали от дома. Составлять карты взаимосвязей между предметами и местами — дело чрезвычайно сложное, однако это открывает поистине захватывающие перспективы в изучении жизни неандертальцев.

Как мы двигаемся

Большинство нынешних наследников неандертальцев давно забыли, что такое истинное движение, перемещение с места на место в зависимости от сезона, да еще и пешком. Вода и камень представляли собой в некоторой степени надежный и незыблемый ресурс, однако растения и животные были более изменчивы, и от их доступности зависело выживание. Современные охотники-собиратели редко селятся надолго в одном месте или перемещаются только в пределах небольших территорий, поскольку вне тропиков окружающая среда, как правило, не отличается большим изобилием. В более высоких широтах низкая мобильность возможна только в особых обстоятельствах — при наличии прогнозируемой, высококачественной пищи, которая либо имеется в достаточном количестве круглый год, либо может долго храниться[143].

Археологические находки показывают, что где бы неандертальцы ни жили, главным образом они занимались охотой на крупного зверя, даже если при случае добывали и мелких животных, морепродукты и растения. А значит, независимо от того, подкарауливали ли они свою добычу в прохладной тундростепи или в теплых лесах, несколько раз в год перед ними вставала необходимость перемещаться на другое место. При этом многообразие условий окружающей среды подразумевает, что периодичность этих перемещений и расстояния могут быть разными. Судя по тому, что мы наблюдаем у современных охотников-собирателей, проживание в условиях открытой местности с холодным климатом требует от людей высокой мобильности и систематического преодоления огромных расстояний. И даже если лиственные леса обычно не предполагают миграции на большие расстояния, надолго задерживаться нелегко в любом месте, поскольку найти крупного зверя со временем становится все сложнее, а другие ресурсы стремительно истощаются.