Родная земля - [32]

Снова взялись они за кушаки, медленно закружились по площадке. Мердан попытался повторить прежний прием, по Керим удержался на ногах, — и вдруг так рванул его, что показалось, будто хрустнуло у того что-то внутри.

Мердан увидел на мгновенье мелькнувшие в стремительном полете лица обступивших их людей, кушак Керима и — небо, высокое и чистое, без единого облачка. И тут на него навалился восторженный гул толпы.

Вскочив на ноги, Мердан улыбнулся, будто пошутил, упав. Но когда он спросил Керима: «Что, еще раз?» — губы его чуть дрогнули.

Едва успел он ухватиться за кушак, как медвежья сила Керима опять смяла и швырнула его на землю.

И снова неимоверный шум поднялся над площадью. В нем теперь можно было разобрать только одно имя — Керим.

К пальванам подошел Юрин, шутливо спросил Мердана:

— Ну, как, не будешь теперь задаваться?

— Да, силен парень, ничего не скажешь, — засмеялся тот и протянул Кериму руку. — Пусть всегда твоя спина будет такой крепкой, друг!

— Да это как-то так получилось, — смущенно улыбаясь, успокоил его Керим. — Вообще-то, ты сильнее меня.

— Это мы еще проверим, — пообещал Мердан. — Уж теперь-то я от тебя не отстану.

Нурли протянул Кериму большой шерстяной платок:

— Поздравляю, друг. Приз твой. Бери — подаришь невесте.

Керим застеснялся, стал мять в крепких пальцах мягкую ткань. И словно бы ненароком глянул по сторонам — видит ли Зиба его в этот момент. Но ее нигде не было.

Уже поздно вечером, возвращаясь с праздника, он свернул к домику Чары и подозвал мальчишку, игравшего у входа.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая платок. — Отдай маме. Мне он ни к чему.

И, не оглядываясь, зашагал на другой конец села.

Глава двенадцатая Надежды старого доктора

Эту улицу все называли Ломаной, хотя было у нее свое, настоящее название. Она начиналась за бетонным мостом, возле водонапорной башни, и тянулась, извиваясь, до самой байрам-алийской дороги.

Поздним вечером, когда на смену коротким сумеркам пришла чернильная мгла, на Ломаной улице появился человек в халате и высокой бараньей шапке. Из освещенных окон и на него падали желтые пятна света. В эти короткие мгновения можно было разглядеть белую повязку на его щеке. И он часто, то ли проверяя, на месте ли она, то ли движимый болью, прикладывал к повязке ладонь. Шел он быстро, уверенно, и сторонний наблюдатель решил бы, что улицу он знает хорошо. Но человек этот был здесь впервые.

У глухого, с плотно пригнанными досками, забора он замедлил шаги, взявшись за щеку, поднял голову, разглядел плохо освещенный номер и остановился у калитки с двумя — одна под другой — табличками: «Зубной врач» и «Во дворе злая собака». Он провел рукой по косяку, нащупал кнопку и нажал ее. Звонка он не услышал, по пес во дворе сразу всполошился, загремел цепью и ринулся к забору с громким лаем.

Долго не открывали, и человек терпеливо ждал, оглядываясь с любопытством, и все трогал перевязанную щеку. Увидев поверх забора щетинистую нить колючей проволоки, усмехнулся.

Наконец, в глубине двора щелкнул замок, скрипнула дверь и свет фонаря заплясал, приближаясь к калитке.

— Кто там? — спросил дребезжащий старческий голос.

— Мне нужна помощь, — по-русски ответил человек с перевязанной щекой, — очень мучает зуб.

Лязгнул засов, калитка распахнулась, и человек увидел хозяина — невысокого старика с интеллигентной бородкой клинышком и накинутом на плечи пиджаке.

— Помогите мне, — повторил пришелец, впрочем, весьма спокойно, без жалобных ноток в голосе.

— Вообще-то поздновато, — словно сомневаясь, впускать или не впускать позднего пациента, произнес старик. — Но если уж так вам приспичило…

Он отступил и качнул фонарем, приглашая войти.

Прижимая ладонь к щеке и боязливо поглядывая на беснующегося огромного пса, человек шагнул во двор.

— Цыц ты! — прикрикнул хозяин на собаку, и та покорно притихла.

Больной необычайно легко вбежал по ступенькам крыльца, вошел вслед за доктором в просторную прихожую, снял и пристроил на вешалке халат и тельпек, пригладил ладонями волосы.

— Кто это? — спросил из-за двери женский голос.

— Это ко мне, ты отдыхай, — ответил доктор и указал на другую дверь, ведущую в кабинет: — Прошу.

Здесь горела десятилинейная яркая лампа, и доктор, наконец, разглядел гостя. Человек был молод, высок, ладно скроен и, хотя одевался, как дайханин, держался совсем не скованно.

Посмотрев доктору в глаза, он улыбнулся и сказал негромко, со значением:

— Я привез вам привет от мистера Девиса.

Доктор не вздрогнул, не изменился в лице. Он спокойно снял очки, дыхнул на стеклу, протер чистым носовым платком, снова надел их, наклонил голову, давая понять, что слушает внимательно.

— Меня зовут Бахрам, — представился гость.

— А меня здесь все называют просто Капитонычем, — сказал со вздохом доктор. — Возраст, видите ли, ничего не попишешь. Да что же мы стоим? Садитесь ради бога.

— Значит, я не ошибся? — на всякий случай спросил Бахрам, устраиваясь в глубоком кресле и вытягивая уставшие ноги.

— Да, наверное, нет, — тихо засмеялся доктор.

Бахрам стянул повязку и сунул в карман.

Доктор тяжело, опираясь на подлокотники, опустился в кресло напротив, протянул гостю папиросы.