Родная сторона - [27]
Слушая рассказ старого лесника, Живан почувствовал, что он принялся за очень нужное дело. И все-таки он возвращался в Замысловичи не столько мелиоратором, сколько луговодом. Его конь, кроме седока, сравнительно легкого, должен был везти еще целый мешок разных трав и кореньев.
Недалеко от Замысловичей ему повстречался перепачканный усталый Шайба, одиноко плетущийся по глухой лесной просеке.
— Откуда так рано, Максим Минович?
— На рыбку ходил.
— А где же рыбка?
— Не ловится.
Шайба нащупал в кармане холодную стальную рулетку, но не признался Живану, что ходил осматривать те места, где начинается канал, что измерил ширину и глубину этого канала, что уже имел при себе маленький проект, над которым все эти дни в одиночестве ломал голову, чтобы предложить его райкому в готовом виде.
Живан передохнул денек и тоже отправился в райком. Он вынужден был несколько разочаровать Мурова. Замысловичская система старая, сделана примитивно, канавы мелкие, и только восстановить ее — слишком мало. Необходима новая система: шире, совершеннее, экономичнее. На Полесье не так уж много воды, чтобы направлять ее в другие края. Новая система должна быть одновременно и осушительной и оросительной. Тогда не будет болот, но не будет и безводья. Тот же генерал Жилинский знал, что его меры примитивны и недолговечны, что его систему занесет илом. Но что можно было сделать голыми руками, на мизерные земские средства? Да по тем временам и это был подвиг. Как же много надо сделать нам, чтобы через полстолетия потомки тоже назвали это подвигом!
Муров был в состоянии охотника, который напал на дичь, но как раз в тот момент, когда трофей уже казался в руках, ему сказали: погодите! Однако после слов Живана цель стала яснее, зримее. На войне Муров был начальником штаба, и много штабного сохранилось в нем и по сей день. В его столе и сейчас не выводились топографические карты. Но это были не карты войны, а карты жизни — мирные карты его района. Не брода, не переправы искал он на них, как тогда, когда был на фронте, а глубоких мест, с крутыми, высокими берегами, и обозначал: ГЭС. Леса, болота, торфяники — все это рассматривалось теперь с другой точки зрения. Его рука строителя начертила на этих картах несколько дымоходов с обозначением: льнозавод, плодозавод. Муров не представлял себе района без заводских труб и радовался тому, что видел их на карте. Теперь в его столе появилась еще одна взятая Живаном под расписку в архиве. Муров подолгу просиживал над этой пожелтевшей картой, будто разрабатывал план большой операции. А правду говорит профессор Живан: за большое дело не следует браться сгоряча. Надо подумать. И вот он сидит и думает. Допустим, Троща начинает с того конца, мы начинаем с этого. А дальше что? Вдруг водный режим изменился настолько, что старая система ничего не даст? Тогда все пропало. Нет, тут надо подумать, еще раз посоветоваться со всеми понимающими в мелиорации людьми. А пока надо предупредить Трощу, чтоб не спешила.
Но не успел Муров по телефону заказать Трощу, как в приемной кто-то кашлянул, и дверь тихонько открылась. Это был Шайба. Он всегда так осторожно входит, словно боится споткнуться о порог. Какую мысль принес он в своем портфеле?
Шайба сел, вытерся платком и, не говоря ни слова, достал из портфеля исписанный лист бумаги. Огляделся, нет ли кого-нибудь, кроме них, в кабинете, еще раз откашлялся и начал многозначительно:
— Идея, Петр Парамонович… Большая идея! У нас готовое богатство под носом, а мы не видим. Настало время поставить это богатство на службу району. — Он ударил ладонью по листу. — Вот мой маленький проект.
Мурову было смешно и вместе с тем странно, что Шайба из своего проекта делал тайну. От кого скрывать? В самом проекте тоже не было искренности, трудности в нем обходились, но Муров выслушал Шайбу со вниманием.
— Мне бы хотелось, — намекнул Шайба, — чтобы мою идею не присвоили какие-нибудь выскочки вроде Бурчака.
— Э, Максим Минович, речь идет не о том, чья это идея, а о более значительном. — Муров достал из стола привезенную Живаном карту. — Людям безразлично, кому эта идея принадлежит: генералу Жилинскому или землемеру Неходе, вам или мне.
— Я первый явился с ней в райком… — Но, прочитав надпись на карте, Шайба поразился до исступления: — Как? У вас уже есть схема?
— Живан привез из областного архива.
— Живан? — Шайба заморгал глазами, пальцы у него задрожали. Торопливо засунув в портфель исписанную бумагу, он выдавил из себя: — Жаль, жаль, что моя идея вам не пригодилась.
— Почему же не пригодилась? Райком учтет ваши соображения. А я лично благодарен вам, что вы зашли ко мне с этим вопросом. Сами зашли, — подчеркнул Муров.
Это понравилось Шайбе, на душе стало легче. В Замысловичи он возвращался с таким чувством, какое бывает после великого подвига. Одно только злило Шайбу: каким образом Живан мог перехватить его мысли? Ведь Шайба держал их при себе, скрывал, хотел неожиданно похвалиться перед райкомом, перед всем районом своей идеей, и вдруг на тебе: опять обогнали его, опять он прозевал…
Навстречу Шайбе из леса, объятого первой вечерней дымкой, выехал на дрожках озабоченный Филимон Товкач.
Действие романа "Лебединая стая" происходит в селе Вавилон, что находится на Украине и раскинулось по берегам речки Чебрец, притока Южного Буга. Таковы его "географические координаты". Временные рамки — двадцатые годы: конец НЭПа — начало коллективизации. Период становления нового, время острой классовой борьбы, трудной ломки в сознании крестьян. В.Земляк сумел по-своему показать уже отраженные в нашей литературе события, осветить их новым светом, создать неповторимые, живые и пластичные характеры.
Библиотека «Дружбы народов». Москва. Издательство «Известия». 1978. 399 стр. Перевод с украинского Вл. Россельса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.