— А, хлебец привезли! Туда, туда — в кладовую…
Он хотел прикрыть окошко, чтоб снова отдаться своей работе, и Парася, разгадав его намерение, сказала своим:
— Погодите, мы сейчас Бурчака разыщем.
— А зачем вам Бурчак? — удивился Калитка. — Хозяйство большое — три села, кто знает, где его сейчас искать. А может, он на уток пошел. Сегодня же сезон…
— Хотелось бы как-то поблагодарить людей, — смущенно сказала Парася — в ее голосе звучала мольба. — Может, вы соберете народ?
— А зачем благодарить? — почти возмутился Калитка. — Ведь это не весь хлеб, что вы взяли?
— Нет, не весь, — потупилась Парася.
Хома Слонь не выдержал, с укором бросил со своего полного воза, словно хотел просверлить Калитку своими рыжими острыми усами:
— Эх, и вредный же ты человек, Каленикович!
— Ну да, вредный, потому что мне некогда — теперь осень, добро плывет, а я ведь бухгалтер! — и он как бухгалтер придирчиво спросил всех: — А остальное когда отдадите?
Парася не снесла такого оскорбления, ее замешательство как рукой сняло. Она приподнялась на возу и сказала своим:
— Если наш хлеб тут не нужен, поворачивайте в Несолонь. Нам он пригодится!
— Что-о?! — растерялся Калитка.
Но на него уже не обращали внимания. Тронулись кони, закрутились колеса, и у Калитки потемнело в глазах, голова пошла кругом. Мог ли он, скупейший и аккуратнейший человек во всем районе, подарить Несолони столько хлеба? Невозможная вещь! В одно мгновение Калитка оказался по другую сторону окна и стал молить отчаянно, тонким голосом:
— Стойте, стойте! Будут вам люди! Все будет, чего захочет ваша Парася!
Задыхающийся, бледный с перепугу, он почтительно подошел к Парасе, которая дала знак своим остановиться, и сказал:
— Ого, какой ты гордой стала!
— Не я, а моя Несолонь, — ответила Парася.
— А как же ты думал? — вставил словцо не совсем кстати Хома Слонь. — Надо уметь не только взять, но и отдать…
Недовольно и строго взглянула на него Парася — поникли у Хомы усы. Такое ляпнул! Не мелкая крестьянская хитрость нужна Парасе, а что-то больше, весомее. Честь села что честь государства — ее нужно беречь и отстаивать.
Пропал день у Калитки!
А Евгений в это время был совсем недалеко — ходил в поле посмотреть, не взошли ли ранние посевы ржи. Взошли. Вчера еще было голо, черно, только кое-где проглядывали ростки, а за ночь, возможно за утро, пробились…
Возвращается Евгений с поля, а над селом прощально кружатся аисты, держа путь на юг. Все парами, парами, только один среди них лишний. Не тот ли, что когда-то вывелся на повети во дворе Евгения? Неужели и для него где-то зреет его счастье?.. Евгений горячо сочувствует аисту и чуточку завидует. Может, и ему оставить отчий дом и полететь куда-нибудь?.. Если б знать, где его долюшка! А может, она где-то совсем рядом? Тут, в Замысловичах?
Великий покровитель перелетных птиц Антон План стоит посреди школьного двора, усыпанного опавшими за ночь листьями, и прощально машет птицам своей старенькой фуражкой. Кажется, что и он снимется и полетит вместе с ними на своих белых усах-крыльях. Нет, не летит, только взывает не то к птицам, не то к людям: «Не забывайте родной стороны!» Неизвестно, как люди, а птицы послушаются его: настанет весна, и они снова вернутся к своему отчему дому, как возвращались испокон веков.
