Родина слонов - [9]
— Почему бек поверит мне?
— Не важно, поверит он тебе или нет, важно, что ты ему нужен.
Умар хрипло засмеялся:
— Всем нужен Умар, когда у него звенят дирхемы. Но Умар никому не нужен, когда дирхемы заканчиваются!
— Послушай, что я скажу, — горячо зашептала Светка. — Обадии на руку, если в халифате поднимется смута. Тогда арабы оставят в покое южные границы Хазарии. Если убедишь бека в том, что удача сопутствует тебе, он даст войско, и ты станешь халифом.
— А если мое войско разобьют?
— Ложись спать, — топнула ногой Светка. — Ты и так прогневал Аллаха, незачем усугублять вину сомнением.
Умар покорно улегся на мягкий персидский ковер, натянул на себя одеяло из овечьей шерсти и тут же захрапел.
А Светка... Светка до самого утра сидела у очага, смотрела на огонь и изо всех сил пыталась понять, как это она вдруг заговорила на арабском.
На следующий день Умар с понурым видом пришел к Бурехану и отдал за наложницу чуть ли не весь караван. У незадачливого купца только и осталось, что несколько лошадей, навьюченных пряностями, один старый верблюд, к бокам которого были приторочены две корзины — для Умара и Светки, — и три осла, с тюками, набитыми финиками.
И еще у Умара было «приобретение». Чабан по имени Хосхар, прознав, что его бывшая рабыня оказалась возлюбленной Умара, пробрался к его юрте и умолил Абаль взять его в Итиль, чтобы там он стал знатным воином, как его брат. Пришлось арабу вновь тащиться к Бурехану, просить за этого чабана. Хан смилостивился, даже дал полудохлую лошадь, чтобы показать свою доброту. И подарил Хосхару копье с треснувшим древком. Напутствовал: «Верно служи, Хосхар, беку, и коли в бою возьмешь добычу, не забудь о своем хане. А твой старший сын будет вместо тебя пасти моих овец и получать мои милости».
Зачем Абаль понадобился этот бедняк?!
Бедуины, охранявшие караван, предполагая, что Умар уже не заплатит им, как обещал, долго били его. Наверное, они лишили бы купца жизни, если бы тот не клялся все время страшными клятвами, поминая Аллаха и пророка Мухаммеда, что в Итиле дела его поправятся и он заплатит втрое против обещанного. Охранники посовещались и решили, что Умара, если он опять обманет, можно прикончить и в Итиле.
— Чирий на верблюжьей заднице, ты будешь жить, покуда я не скажу иного, — важно возвестил Абдульмухаймин — начальник стражей каравана. Важничал Абдульмухаймин от того, что разбогател на Умаровом несчастье на сто арабских дирхемов — Буре не обманул, отдал обещанное. Теперь Абдульмухаймин чувствовал себя значительным человеком. — Но знай, лживая лисица, я вырву твое зловонное сердце и брошу шелудивым псам, следующим за нами, если ты солгал. — У Абдульмухаймина на родине остались две жены и семеро детей. Абдульмухаймин скучал. Абдульмухаймину хотелось домой в пустыню, хотелось заняться любовью с двумя своими женами одновременно, а потом напиться верблюжьего молока и блаженно растянуться на циновке. А потом, когда из крови окончательно уйдет страсть, подарить женам богатые подарки — каждой золотой гребень в виде скачущей кобылицы и браслет, усыпанный драгоценными каменьями, а детям... Что дарить семерым мальчишкам, Абдульмухаймин еще не придумал, но он обязательно придумает. — Если ты не заплатишь, — замогильным голосом продолжил бедуин, — то сам шайтан не сделает тебе больнее...
— Я заплачу, — проблеял Умар.
И вскоре караван, вернее, все, что от него осталось, тронулся в путь.
В дороге верблюд пал, и Умару со Светкой пришлось оставить корзины и идти пешком. Никто из бедуинов не отдал своего коня Умару, а тем более девчонке, которая еще совсем недавно была рабыней. Охранники презрительно смотрели на купца, отпускали шутки на его счет и на счет его спутницы. То и дело кто-нибудь из бедуинов рысил к Светке, осаживал скакуна перед ней и со смехом предлагал проехаться с ним, расхваливая все свои многочисленные достоинства. В такие моменты Умар проклятиями и мольбами отгонял нахала. Тот удалялся, но через час или два все повторялось.
Происходящее все менее и менее походило на игру любителей исторической реконструкции. Провизия заканчивалась, путникам приходилось голодать. Одного из рабов-погонщиков укусила степная гадюка, он долго метался в жару, бредил, насилу очухался — хорошо, что укус этой змеи нечасто приводит к смерти. Мало того что у путников не было противоядия, у них не было даже тех походных мелочей, которые имеет каждый уважающий себя турист или реконструкционщик, отправляющийся на игру.
Не было спичек, зажигалок, сигарет, консервов. Не было спальных мешков, палаток. Не было жевательных резинок, свитеров, носков, резиновых сапог, сотовых телефонов, фонариков, медикаментов. Не было перочинных ножей, ниток, иголок, мыла, зубных щеток с зубной пастой, сухарей... И что особенно удивляло Светку — пива.
«Конечно, за доллары можно купить все, — рассуждала Светка, — но чтобы более четырех десятков мужиков за три недели ни разу не приложились к „Балтике" или „Невскому", или что там они пьют... это ж сколько надо им заплатить!»
Всю дорогу Светка вглядывалась в небо, пытаясь заметить самолет или, если была ночь, — светящуюся точку искусственного спутника, бегущую меж звезд. Но ни самолетов, ни спутников не обнаруживалось. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась степь. Ни линий высоковольтных передач, ни дорог, ни следов шин... Впрочем, в глухой степи может и не быть ничего подобного... Девушка гнала от себя мысли, что это никакая не игра, а настоящее прошлое. И ей почти удалось убедить себя в том, что Итиль, куда они идут, — нечто вроде сценической площадки с качественными декорациями. «Конечно, там все выяснится, — твердила Светка, — может, Умар даже расщедрится и заплатит мне гонорар. Все же я как-никак одна из главных героинь постановки. А может, я замуж за него выйду. Тоже вариантик!»
Степан Белбородко – лже-колдун и лже-экстрасенс – и подумать не мог, к чему приведет встреча с очередным клиентом. Промышлял он снятием порчи, сглаза и венца безбрачия, творил заговоры от несчастий – морочил голову легковерной публике. И вдруг вся жизнь полетела к чертям, в которых не верил. Простое, казалось бы, дело обернулось… переносом в прошлое.Восьмой век. Нет лада в славянских землях. Каждый сам за себя. Всякий чужак – враг.Трудно выжить, когда оказываешься в самой гуще кровавых событий. Трудно, но можно.
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» – страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу – и судьбы страны.Наш современник Игорь Гусаров оказывается в теле курляндского барона Дитриха фон Гофена, который решил попытать счастья в «варварской и дикой Московии». Игорь готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» – беспутной Елизаветы.Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира.Если ты настоящий гвардеец – возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы.
Действие происходит в 1735-м году, во времена пресловутой «бироновщины». Восемнадцатилетний дворянин Елисеев начинает свою карьеру в Тайной канцелярии. Умному, честолюбивому и умеющему за себя постоять юноше не по душе бумажная рутина службы, и фортуна дает ему шанс проявить себя. Помощь приходит откуда и подумать было нельзя. Из нашего времени, из 21 века, к нему, в век 18-й, попадает его потомок из рода Елисеевых. У одного — природный ум и сила, у второго — дедуктивные способности и криминальные познания, опережающие текущую эпоху.