Родина слонов - [26]

Умка пожал плечами и отвел глаза. В тринадцать лет глупо воображать, что ты Бэтмен или Одинокий Рейнджер, если тебя по-прежнему никто не понимает. Хочешь не хочешь приходишь к выводу: наверное, я хренов Чебурашка.

Умка был уже не тот и даже свыкся со своим прозвищем. Его детская упертость превратилась в очень взрослую спокойную уверенность. Он теперь всегда мог промолчать. Всегда мог отвести глаза в сторону и пожать плечами. Изобразить равнодушие. Умка научился принимать чужой выбор и уважать право человека на ошибку. Это работало с кем угодно, только не с Валентиной. Он слишком ее любил, чтобы не делать ей больно.

– У нее отняли выбор, – упрямо буркнул Умка. – Вот как у тебя.

Сестра не стала бить его огнетушителем. Просто фыркнула и уехала.

– Поменьше слушай Андрея, – бросила она через плечо. – В точности его слова. Право выбора… Свобода выбора… Все такие умные!

– Давай-давай, звезда Чукотки, – не удержался брат. – Твой порядковый номер записан в племенной книге.

– Чего-чего?

Валентина развернула мамонтенка и вернулась. Катюша тут же полезла шарить у Умки по карманам. Безобразное поведение, но ребенку и звезде Чукотки можно, это делает звезду ближе к народу. Только ты, девушка, сначала думай, а потом делай, здесь тебе не актовый зал нашей школы и не праздник совсем. Ты на питомнике, так что, будь добра, манипулятор свой прибери…

Умка дал животному мысленный посыл. Катюша вытащила хобот из кармана и скромненько потупилась. Выходило у нее очаровательно. Ну актриса, редкая актриса.

– Как ты это сделал?

– Я ее попросил.

Валентина сокрушенно покачала головой.

– Идиот. У кого отняли выбор? Ты сам выкинул свое право выбора в помойку и теперь бесишься. Злишься на других, потому что зол на себя.

Умка вопросительно поднял брови.

– Ты запретил себе делать то, к чему у тебя способности. Зачем?

– Мы сто раз это обсуждали.

Валентина долго глядела на него молча, а потом сказала:

– Жалко мне тебя, братец. До слез. Честное слово, убила бы, чтобы не мучиться. И чтобы ты не мучился.

С этими словами она перекинула ногу через шею мамонтенка, съехала по плечу Катюши вниз с полутораметровой высоты и сгребла брата в охапку. Умка попытался вырваться и не смог. Они были уже в одной весовой категории, но Валентина превосходила его в цепкости.

– Возьми себе мамонтенка, – жарко продышала она брату на ухо. – Пока не поздно, возьми Катьку. Себя не жалеешь – спаси его.

Умка чуть-чуть отстранился и уставился на сестру.

– Ему пять лет, еще не поздно. Ты спасешь его, а он спасет твой талант.

– От чего спасать-то?.. – пробормотал Умка.

– Эх ты, дурачок… Поговори хоть со своим Андреем. Даже он, глупый, и то понимает – это новый тип внутри чукотской породы, совсем новый. Мамонты двадцать первого века. Но папе они не интересны. Если бы я не согласилась взять Катюшу, думаешь, из нее бы сделали актрису? Ха-ха… Это папа ради меня расстарался. Он хотел, чтобы я была звездой, а вовсе не Катюша. Мамонты приходят и уходят, а питомник остается, и клиент должен помнить лицо питомника – мое лицо! Мое красивое лицо!

Валентина сделала движение, будто сейчас раздерет это красивое лицо ногтями. Умка схватил ее за руки.

– Вот тебе и весь маркетинг! А несчастную Катастрофу рано или поздно отправят в стадо, как и Катьку! И все, понимаешь? Курс молодого мамонта – и до свидания! Рабочая судьба и запрет на разведение. Никаких шансов, что эта линия продолжится!

Несчастная Катастрофа, сопереживая, ласково потрогала своего оператора хоботом.

– Отстань! – Валентина дернула плечом.

– Они же не бракованные, почему запрет…

– Для папы – бракованные. Слишком мелкие и слишком умные. Подозрительно умные, не к добру, в следующем поколении могут дать крутейший сбояк. Все, закрыта эта тема. А ты совсем от питомника оторвался и не знаешь ничего. Слышал, с чем продажники ходили к папе? Он еще орал на них так, что стекла звенели… Предложили зафиксировать линию Катерпиллера-Катастрофы через близкородственную вязку.

– Весело там у них на песцовой ферме… – привычно отозвался Умка.

Это была нормальная реакция человека с питомника на новые инициативы продажников. Ну действительно, весело там у них.

Валентина испытующе глядела на брата.

– Совсем оторвался, ага.

– Стоп-стоп-стоп…

– Начинает доходить?

– Ну… Да кто они такие? Даже не зоотехники. Чего они могли разглядеть?

– Красоту, – веско сказала Валентина. – Функциональный дизайн. Они хотят продавать красивых мамонтов под каким-то отдельным чукотским брендом. А мы с тобой знаем, что эти мамонты не только красивые. Ага?

Умка через плечо сестры глядел на Катюшу.

Она была не только красивая, да. Стоит ли вязать ее с Катькой, можно будет сказать лет через десять. Наверное, нет, лучше попробовать их развести, а потом вязать двоюродных.

«Через десять лет мне стукнет двадцать три, – подумал Умка. – Я не буду иметь никакого веса в животноводстве и ничем не смогу помочь двойняшкам. Вон Андрею Пуя уже за тридцатник, и он воспитывался на питомнике, и образованный, и специально выращен ради должности зооинженера… Тоже выращен! Отец с Петей разводят людей, как мамонтов, а потом дрессируют еще строже. По заветам дедушки Умкы, которого боготворят. Хотя дедушка иногда вел себя как буйнопомешанный… И чего достиг Андрей в свои годы? Старшие говорят, он еще не готов принимать ответственные решения, пусть чуток подрастет! Значит, я в двадцать три буду тут нулем без палочки, зато профукаю свою мечту о Северном флоте.