Родина белых медведей - [28]
Медведицы, которым предстоит произвести на свет потомство, выходят на сушу в начале зимы, обычно в сентябре — октябре (именно в это время они и появляются на острове Врангеля). Здесь они подолгу бродят в разных направлениях, осматриваются и наконец ложатся в ямах или неглубоких пещерах, вырытых в посеревших за лето прошлогодних снежных забоях. Сама медведица часто предоставляет заботы по сооружению своего жилища ветру и снегу. Первая же пурга заметает зверя, образуя вокруг него не только стены, но и потолок.
Зоологи до сих пор не знают: пользуются ли убежищами и самцы и самки белых медведей или это свойственно лишь беременным медведицам? На острове Врангеля за тридцатилетнюю историю его хозяйственного освоения в берлогах были добыты многие сотни зверей, но ни одного самца или яловой самки среди них не оказалось. Не встретили их вблизи убежищ и мы — только матерей с малышами. Изредка местные охотники встречали самцов или яловых самок, лежащих в снежных укрытиях среди торосов или на прибрежных льдах. Эти убежища были явно временными и сильно отличались по устройству от настоящих берлог на суше. Известно, однако, что в других частях Арктики — на Северном Таймыре, в Северной Гренландии — в берлогах иногда залегают и холостые звери. Можно предположить, что, чем севернее расположен район и чем труднее добывание корма в зимние месяцы, тем чаще пользуются убежищами самцы и яловые медведицы. Они пережидают в снежных берлогах непогоду и период бескормицы, но при первой возможности, не придерживаясь строго определенных сроков, бросают их и пускаются в дальнейший путь. Беременные же самки встречаются в устроенных на льду укрытиях крайне редко.
Наблюдения на острове Врангеля и на Земле Франца-Иосифа показывают, что, хотя состав зверей, пользующихся основными «родильными домами», постоянно меняется (медведицы приносят потомство через два года, к тому же, возможно, каждый раз в новом районе Арктики), берлоги бывают устроены ежегодно в одних и тех же местах. Примерно одинаковым оказывается здесь каждую зиму и количество берлог. Это, скорее всего, свидетельствует о недостатке в Арктике мест, удобных для залегания зверей.
В середине зимы, в ноябре — декабре, в берлогах появляются медвежата, покрытые редкой белесой шерсткой, беспомощные, слепые и глухие, размером не крупнее новорожденных котят. По сравнению с медведицей величина малышей ничтожна. Но всю зиму мать не питается, живет за счет накопленных в организме запасов, и прокормить более крупное потомство ей, возможно, и не удалось бы. Вообще зимующие в берлогах медведицы отличаются удивительной упитанностью; даже весной у них на теле сохраняется слой подкожного жира толщиной до десяти сантиметров. Самцы и холостые самки весной бывают очень тощими.
До тех пор пока малыши живут в берлоге, их единственный корм составляет материнское молоко, похожее на сливки, густое и очень богатое жиром. Когда семья покидает зимнее жилище и медведица начинает охотиться, медвежата познают вкус тюленьего жира и мяса, хотя их молочное кормление продолжается до полутора лет. Медведицы, как правило, приносят двух, очень редко трех детенышей; молодые самки чаще рождают по одному медвежонку.
В марте — апреле, когда Арктики достигает первое, еще робкое дыхание весны, малыши становятся настолько самостоятельными, что мать решается вскрыть берлогу, прокопать из нее лаз и вывести потомство наружу. В течение нескольких дней, прежде чем переселиться на лед, семья еще пользуется зимним убежищем, предпринимая днем недалекие прогулки и уходя на ночь обратно в логово. В хорошую погоду медвежата (вес их достигает теперь десяти — пятнадцати килограммов) с увлечением возятся и играют на снегу, раскапывают его вместе с матерью, добираясь до замерзших стебельков трав и веточек ив. При опасности — покажется ли человек, собака, вездеход — семья спешит укрыться в берлоге. Последней исчезает самка, время от времени она еще высовывает наружу голову, принюхивается и осматривается. Если опасность близка, семья затаивается; некоторые медведицы, пытаясь отогнать врага, на мгновение показывают из лаза голову, рявкают или фукают. Но мать в таких случаях не оставляет берлогу и малышей.
Медвежья семья сохраняется долго, около двух лет. И, тем не менее, начавшие самостоятельную жизнь молодые еще далеко не достигают своей полной величины и веса. Рост белых медведей продолжается и в последующие годы; у самок он заканчивается в четырех-, пятилетнем возрасте, самцы же практически растут всю жизнь. Созревают медведи поздно: самки впервые приступают к размножению на третьем, самцы — на четвертом году жизни. Поголовье медведей, следовательно, растет очень медленно, что восполняется в какой-то мере лишь долголетием зверей. По-видимому, до двадцати пяти лет они еще могут приносить потомство, а отдельные медведи доживают и до более почтенного возраста, возможно до тридцати и даже до сорока лет (во всяком случае, такого возраста они достигают в зоопарках). Живется старикам, конечно, не сладко, и, в конце концов, их ждет гибель от голода и истощения; они уже плохо видят и слышат, становятся малоподвижными, зубы их почти совсем стачиваются. Арктической весной у медведей наступает брачный сезон. Длится он недолго, около месяца. В продолжение его самец и самка ходят вместе и даже обнаруживают что-то похожее на взаимную привязанность. Однако самцам «супружеское счастье» достается нелегко: многочисленные рубцы и шрамы на их шкурах служат наглядным доказательством жестоких потасовок, происходящих между соперниками в это время. Остальную часть года звери держатся семьями (медведицы с медвежатами) или поодиночке, обычно не проявляя к своим собратьям заметного интереса. Иногда у больших запасов корма, например у туши выброшенного морем кита, собирается по нескольку медведей. Сохраняя полное равнодушие к соседям, точнее, нечто вроде «вооруженного нейтралитета», они отъедаются и отсыпаются здесь, а когда пищи не остается, расходятся в разные стороны. По натуре белый мишка «нелюдим», поэтому он вряд ли рад и обществу своих спутников — песцов, чаек, воронов. Однако избавиться от них не в его силах. Особенно часто медведя сопровождают песцы и белые чайки. Большинство песцов на зиму уходит из тундр либо к югу, либо к северу, на морские льды; белые чайки вообще проводят всю жизнь в Северном Ледовитом океане. Вороны не рискуют улетать далеко от суши и кормятся при медведях лишь у прибрежных льдов. Такие сообщества обычно возникают осенью и распадаются весной или в начале лета. В каждом из них складываются сходные взаимоотношения между сочленами. Спутники, по-видимому, не мешают медведю охотиться; убедившись на опыте, что они слишком увертливы и неуловимы, он перестает обращать на них внимание, тем более что сытого зверя мало интересует судьба остатков его трапезы. Два-три песца, первыми приставшие к медведю, очевидно, считают его уже своей собственностью и отгоняют позднее появившихся здесь соплеменников. Все нахлебники внимательно следят за результатами охоты кормильца и терпеливо ждут, пока он насытится. Остатками добычи завладевают песцы. На долю белых чаек остается не так уж много, иногда только капли тюленьей крови на снегу. Соседство песцов заставляет их к тому же постоянно быть настороже.
