Родина белых медведей - [10]
Через день, уже на собачьих упряжках (шум мотора и запах бензина могли осложнить работу), в маршрут отправились наши кинооператоры. Им предстояло снять у берлог медвежьи семейства. Однако на этот раз будто злой рок обрушился на Анатолия Александровича и Игоря: неудачи преследовали их одна за другой. Они начались еще на старте, в поселке. На две нарты уже был уложен объемистый багаж путешественников: киноаппаратура и штативы, ящики с пленкой, спальные мешки и палатки, запас продуктов и собачьего корма; Каюрам и пассажирам оставалось лишь захватить какие-то забытые в домах мелочи. И тут-то, воспользовавшись безнадзорностью, одна из упряжек рванулась, плохо державший ее остол (толстая палка с железным наконечником) сдал, и собаки, набирая скорость, помчались по накатанной дороге вниз с пригорка.
Привязанные у домов псы, завидуя, а может быть, сочувствуя беглецам, взвыли разноголосым хором. Наперерез упряжке кинулись люди, но безуспешно. Собаки теперь сами спасались от наступающих на них саней и бежали все быстрее. На крутом повороте сани упали на бок и поволоклись, вздымая снежную пыль, теряя поклажу. Разбросав груз, упряжка продолжала мчаться, не снижая скорости, и вот-вот скрылась бы среди торосов, на припае. Сани, конечно, не выдержали бы ударов о льдины и рассыпались бы на составные части… Однако уже на последних метрах суши нарты зацепились за оттяжку радиомачты, и собаки стали. Ремонт саней под ухмылки собравшихся островитян, новая погрузка, увязка поклажи, к счастью почти не пострадавшей при падении, — и наши путешественники наконец тронулись в путь.
С утра в этот день стояла тихая, солнечная погода, но уже к обеду над вершинами синеющих вдали хребтов повисли белые облачка. Они, казалось бы, не были ничем примечательны, но старожилы посматривали на них настороженно; это были предвестники приближающейся пурги. Действительно, прошло еще немного времени, и струйки снежной пыли потекли с ближайших к поселку увалов. Ветер все крепчал. Ручейки поземки слились в один общий поток. Солнце померкло. За стенами домов загрохотала, застонала пурга. Упряжка встретилась с ней, едва отъехав от поселка на десяток километров. Собаки легли, утомленные борьбой с ветром и снежными вихрями. Пришлось поставить в ближайшем распадке палатку и забраться «пурговать» в спальные мешки.
Путешественники пережидали пургу двое суток. Но и на этом их испытания не кончились. Тронувшись при первой возможности дальше, они попали в новую переделку.
Мерно поскрипывая, сани опять подпрыгивали на застругах, часто семенили по снегу собачьи лапы. Пригревало солнце. Порядком померзнув и помучившись в тесной палатке, не только кинооператоры, но и каюры клевали носами. Нарта Анатолия Александровича отстала. Вдруг собаки, на которых он ехал, резко свернули в сторону и с азартным лаем бросились к берлоге, не замеченной предыдущей упряжкой. То ли от толчка, то ли с перепугу, не сообразив сразу, в чем дело, первым слетел с саней каюр. Нарта помчалась еще быстрее. Анатолий Александрович, пока еще ничего не понимая, лишь крепче ухватился за веревки, прижимая кинокамеру к груди. Он свалился уже у самого входа в берлогу, и на его глазах нарта вслед за собаками исчезла в убежище. Из-под снега послышались рев, визг, и тут же на поверхность стало вылетать все то, что еще недавно было упряжкой. Происшествие длилось секунды. Следующей картиной были валявшиеся обломки нарт, растерзанная поклажа, окровавленные и корчившиеся на снегу собаки… О продолжении маршрута не могло быть и речи. Оставив невдалеке почти весь груз, на уцелевших санях злосчастные путешественники вернулись в поселок.
…Дождавшись окончания пурги, я поднялся на одну из ближайших к поселку гор, сел на камень и осмотрелся. Ветер совсем стих, но солнце смутно проглядывало сквозь дымку неярким малиновым диском. Где-то слышался крик ворона, единственного на острове пернатого зимовщика. Из-под снега почти у моих ног блеснули бусинки-глаза. После долгих колебаний копытный лемминг выбрался наружу, прокатился пушистым светло-серым шариком и скрылся в соседней норке.
Один из дальних склонов сплошь заснежен, на поверхности его угадываются гряды заструг, желоба, недавно промытые поземкой. На фоне снега виднеется какое-то темное пятнышко. Бинокль превращает его в нечто более конкретное: медведицу с двумя медвежатами. Звери идут довольно быстро, деловито, не меняя направления. Мать впереди, малыши один за другим сзади. Семья держит путь к ближайшему участку побережья. Дальше, почти на границе суши и припая, бинокль открывает еще одну семью; третья показывается на гребне хребта. Видимо, начался массовый уход медведиц с острова на льды, а раз так — наступило лучшее время для поисков и учета медвежьих берлог.
Ранним утром двадцать восьмого марта вездеход вышел в свой следующий маршрут. На этот раз нам предстояло обследовать центральную часть острова, достигнуть горы Китовой, где, по рассказам, ложится много медведиц, наметить место будущего летнего лагеря у горы Тундровой. Вновь сутолока с посадкой и погрузкой, теснота в кузове на первых километрах пути, пока люди и вещи не нашли своих мест… Теперь с нами нет праздных зрителей, но груза прибавилось: поскольку маршрут продлится дня два-три, захватили не одну, а две бочки с горючим, спальные мешки, оленьи шкуры, запас продуктов.
