Род Рагху - [61]
50—53. А вот священная роща Атри[375], предназначенная для подвижничества, — там дикие звери укрощаются помимо страха кары, там деревья рождают плоды, минуя пору цветения, тем являя великую мощь провидца. Там Анусуйя[376] ради омовений подвижников заставила протекать Гангу, реку трех потоков, что стала лентой в венце Треокого бога, — руки Семерых провидцев касаются на небе ее золотых лотосов. И деревья там над алтарями, где отшельники предаются созерцанию, приняв позу воина[377], застыли неподвижно в безветрии, словно погрузились в созерцание тоже. Там же высится баньян, называемый Темным[378], к которому когда-то прибегла ты с просьбой о помощи; покрытый плодами, он похож на гору изумрудов, смешанных с рубинами.
54—58. Взгляни, о дева со стройным станом, вот река Ганга, в течение которой вторгаются волны Ямуны; здесь она выглядит как ожерелье из жемчугов, чередующихся с затмевающими их изумрудами, там — как гирлянда, в которой белые лотосы сплетаются с голубыми; в одном месте она — как вереница лебедей, стремящихся к озеру Манаса вперемешку со стаей серокрылых гусей, в другом — как поверхность пола сандалового дерева с узором из листьев, выложенным черным алоэ; там она — как дорожка лунного света, испещренная тенями, там — как белое облако осенью, сквозь которое просвечивает синее небо; а в некоторых местах она подобна телу Шивы, умащенному золою и обвитому черными змеями. -Люди, очистившие души омовением в этих водах —— где сливаются воедино две супруги Океана, — даже и не постигшие высшую истину, по смерти уже никогда не ввергнуты будут в узы плоти.
59—63. А вот уже город владыки нишадов[379], здесь, сняв венец, я завязал волосы узлом, как подобает отшельнику, и Сумантра[380] начал тогда рыдать, восклицая: „О Кайкейи, ты добилась своего!" Вот река Сараю — достойные доверия люди говорят, что она вытекает из озера Брахмы[381], где пыльцой золотых лотосов умащаются жены якшей, как Непроявленное[382] проистекает из Осознания; с жертвенными столбами по берегам, она струит свои воды мимо нашей столицы, воды вдвойне священные, ибо великие цари рода Икшваку вступали в них ради омовений, сопутствующих жертвоприношению коня; ее почитаю я всей душою как кормилицу всех царей Северной Косалы, взлелеянных на песчаных берегах ее и вспоенных как молоком ее водою. Это — та самая река Сараю, разлученная тогда же, как и мать моя, со старым царем, отцом моим; уже издалека она раскрывает мне свои объятья, приветствуя меня налетающим от ее волн прохладным ветром.
64—67. Багровое, как вечерняя заря, поднимается от земли облако пыли там, впереди. Я думаю, это Бхарата, которому Хануман принес весть о нашем возвращении, вышел с войском нам навстречу. Несомненно, он, праведный, вернет мне царскую власть, которую верно охранял в мое отсутствие, — ведь я не отступил от данного отцу обещания, — как некогда Лакшмана оберегал тебя, пока я не вернулся, сразив в бою Кхару и других врагов. А вот и сам Бхарата в бедной одежде отшельника с дарами в руках идет в сопровождении престарелых советников — впереди наш родовой жрец Васиштха, а войско осталось сзади. Провозглашенный наследником, он ради меня не принял царской власти от нашего отца, хотя она легко давалась ему в руки. Блюдя тягчайший обет отречения, он не посягнул на нее все эти годы».
68—71. Когда молвил это сын Дашаратхи, небесная колесница, повинуясь его воле, поведанной ей покровительствующим божеством[383], спустилась с пути планет на глазах у изумленного народа, последовавшего за Бхаратой. Тогда Рама, опираясь на руку искусного в услужении царя обезьян, сошел с колесницы по мраморной лестнице, опустившейся до земли; Вибхишана шел впереди, указывая ему дорогу. Чистый душою и телом, он поклонился духовному наставнику рода Икшваку и, приняв почетные дары, со слезами радости обнял брата Бхарату, склонившего перед ним голову — голову, помазания которой на царство он не позволил из любви к Раме. Потом Рама благосклонно принял старых советников, отпустивших длинные бороды, делающие их похожими на баньяны со свисающими корнями.
72—73. «Это - царь медведей и обезьян, который был мне другом в час невзгоды, а это — отпрыск рода Пуластьи, в битвах всегда сражающийся в первых рядах» — так представил их с почетом Рагхава, и Бхарата приветствовал их, миновав Лакшману. Потом он обратился к сыну Сумитры[384] и склонил голову к его ногам. Тот поднял его и заключил в объятья, прижав к груди, что стала жестче от шрамов, нанесенных оружием Индраджита, отчего даже больно стало встретившейся груди.
74—75. Потом предводители обезьяньих ратей, приняв человеческий облик по желанию Рамы, воссели на спинах больших слонов, словно на горах, — потоки мускуса, ниспадающие сверху, напоминали им горные водопады. А властитель ракшасов и его спутники взошли на колесницы, подаренные им сыном Дашаратхи, — и оказались они красивее их собственных, хотя и созданных волшебством.
76—78. После этого Рагхава в сопровождении двоих своих братьев поднялся опять на небесную колесницу, и она взлетела, движущаяся по воле возничего, с флагами, развевающимися по ветру, — так владыка звезд восходит вечером на небо среди облаков при трепетном блеске молнии, сопровождаемый Будхой
Семнадцатый том Библиотеки Всемирной литературы содержит антологию классичечкой драмы Востока — жемчужины индийского (Глиняная повозка, Шакунтала, Увиденная во сне Васавадатта), китайского (Обида Доу Э, Пионовая беседка, Веер с персиковыми цветами) и японского (Горная ведьма, Масляный ад) драматического искусства.
Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.
Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.