Роботы наступают - [16]

.

Первой жертвой ускорения темпов внедрения робототехники и передовых технологий самообслуживания, которое наблюдается практически во всех секторах экономики, станут низкооплачиваемые рабочие места, не требующие специального образования. Однако подавляющее большинство рабочих мест, создаваемых сейчас в экономике, относятся именно к этой категории — и это при том, что экономике США необходимо ежегодно создавать порядка миллиона рабочих мест лишь для того, чтобы справиться с ростом населения. Даже если закрыть глаза на высокую вероятность фактического сокращения числа таких рабочих мест по мере появления новых технологий, любое замедление темпов их роста приведет к ужасным последствиям для рынка труда в долгосрочной перспективе, и тяжесть этих последствий со временем будет только нарастать.

Найдется немало экономистов и политиков, которые заявят, что никакой проблемы и нет. В конце концов, рутинную низкооплачиваемую работу, которая не требует высокой квалификации — по крайней мере в экономике развитых стран, принято рассматривать как нечто заведомо нежелательное, и если вы послушаете дискуссии экономистов на тему последствий внедрения технологий для этого сегмента рынка труда, то обязательно услышите от них что-нибудь про «высвобождение» — как будто выброшенные на улицу люди сбрасывают оковы низкоквалифицированного труда, чтобы научиться новому и подняться на следующую ступень своей карьерной лестницы. В основе этих рассуждений лежит одно важное допущение, согласно которому такая динамичная экономика, как экономика США, всегда сможет обеспечить столько новых рабочих мест с более высокой зарплатой и более высокими требованиями к квалификации, сколько необходимо, чтобы дать работу всем этим высвободившимся трудовым ресурсам — разумеется, при условии успешного прохождения соответствующего обучения.

Аргументы в пользу упомянутого допущения кажутся все более шаткими. В следующих двух главах мы проследим, как автоматизация уже повлияла на рынок труда и доходы населения США, и попытаемся определить источник уникального революционного потенциала информационных технологий. Обсуждение этих вопросов станет отправной точкой для погружения в перипетии разворачивающихся на наших глазах процессов, которые грозят опровергнуть общепринятые представления о видах занятости, вероятность автоматизации которых на самом деле наиболее велика, а также подвергают сомнению жизнеспособность аргумента о дополнительном образовании и переподготовке как решении проблемы: высокооплачиваемые профессии, требующие высокой квалификации, не останутся в стороне — наступление машин затронет и их.

Глава 2 В этот раз все по-другому?

Утром 31 марта 1968 г., в воскресенье, преподобный Мартин Лютер Кинг стоял за кафедрой Вашингтонского национального собора — настоящего произведения камнерезного искусства, выполненного из известняка. В здании собора — одном из крупнейших религиозных сооружений в мире, более чем в два раза превышающем размерами Вестминстерское аббатство в Лондоне, — было не протолкнуться: тысячи людей толпились в нефе и трансепте, смотрели вниз с хоров, изо всех сил старались протиснуться внутрь через двери. По меньше мере еще тысяча человек собрались снаружи на ступенях собора или у находящейся неподалеку Епископальной церкви св. Албана, чтобы послушать проповедь через громкоговорители.

Эта воскресная проповедь станет последней в жизни доктора Кинга: всего пять дней спустя в соборе снова будет не протолкнуться — сюда придут все, включая президента Линдона Джонсона, членов кабинета, всех девяти судей Верховного суда и видных членов конгресса; правда, на этот раз настроение у них будет куда более мрачным: они соберутся на поминальную службу на следующий день после убийства Кинга в Мемфисе, в штате Теннесси{43}.

Проповедь Кинга называлась «Не проспите великую революцию». Основной темой его выступления, как и следовало ожидать, были гражданские права и права человека, но его толкование революционных изменений выходило далеко за пределы борьбы за права. Как он кратко пояснил в проповеди:

«Никто не станет отрицать тот факт, что мир охвачен настоящей революцией. В определенном смысле это не одна революция, а три: во-первых, технологическая революция, следствием которой является автоматизация и кибернетизация; затем — революция в области военной техники, связанная с появлением атомного и ядерного оружия; наконец, революция в сфере прав человека, сопровождающаяся подъемом освободительного движения, который наблюдается по всему миру. Да, мы действительно живем в эпоху перемен. И мы снова слышим, как голос из прошлого взывает к нам: „Се, творю все новое; древнее прошло“»{44}.

Говоря о тройной революции, Кинг имел в виду отчет, подготовленный группой известных ученых, журналистов и технологов, которые называли себя Особым комитетом тройной революции. В эту группу входили нобелевский лауреат химик Лайнус Полинг, а также экономист Гуннар Мюрдаль, которого наградили нобелевской премией по экономике в 1974 г. вместе с Фридрихом Хайеком. Две революционные силы, упомянутые в отчете, — ядерное оружие и движение за гражданские права — оказались плотно вплетены в исторический нарратив 1960-х гг. О третьей революции, которой была посвящена большая часть документа, почти никто не вспоминал. Авторы отчета предсказывали, что кибернетизация (или автоматизация) совсем скоро приведет к созданию экономики, «в которой потенциально неограниченный объем выпуска может быть достигнут с помощью систем и машин, требующих лишь незначительного вмешательства со стороны человека»