Роботы божьи - [41]

Наташа, обычно строго следившая, чтобы он не тратил время на чепуху, казалось, тоже забыла обо всем. Специалист по искусственному интеллекту счел бы, что она чрезвычайно правдоподобно имитирует удовольствие от обладания телом. Егор мог поклясться: она действительно наслаждалась своим новым телом, пусть пока и виртуальным.

Наташа не могла управлять движениями глазных яблок Егора, поэтому просила, чтобы он неотрывно смотрел на нее, давая ей возможность изучить себя со стороны. Он с удивлением обнаружил, что тоже не способен управлять ими. Егор готов был пожирать Наташу глазами, но они не подчинялись ему: от концентрации на одной точке в глазах появлялась резь, они слезились и он начинал часто моргать.

Тогда она усаживала на барную стойку кота и замирала перед ним в неподвижности. Потом начинала вертеться так и эдак, придирчиво рассматривая себя со всех сторон. Особенно ее интересовал вид со спины. Глядя на прилипшую к коту Наташу, Егор вспомнил, как в свой первый визит в "Пигмалион" заполнял бесконечные анкеты, описывающие особенности ее будущего поведения. Там был пункт, показавшийся ему странным: "любит танцевать перед зеркалами обнаженной". Егор постеснялся спросить у Марка, зачем это нужно, но на всякий случай поставил галочку. Теперь он, кажется, стал понимать, зачем.

Сложные движения давались ей нелегко. Несколько раз она падала ― на кухне перед котом, когда пыталась разглядеть себя получше, и на скользком полу в ванной. Егор пугался, но тут же вспоминал, что это лишь виртуальная проекция, просто излишне тщательно анимированная.

Но как хорошо она была сделана! Кожа, волосы ― все выглядело настоящим, словно перед ним находилась живая девушка из плоти и крови. Егор мог даже потрогать Наташу. Когда он касался ее кожи, чип возбуждал нервную систему, порождая в подушечках пальцев ощущение чего-то теплого, невесомого и дрожащего.

Иллюзия быстро рассеивалась ― стоило ему забыться и надавить слишком сильно, как рука проваливалась в Наташу, словно он проткнул ее. Сначала это пугало. Потом они придумали игру: она входила в него, будто в кокон или футляр, и они стояли неподвижно, стараясь слиться в единое существо с двумя головами, одна над другой. Они делали это перед зеркалом в коридоре. В том, как она исчезала в нем, а потом выходила наружу, или его лицо выплывало из наташиных черт и полностью заменяло ее собой, было что-то завораживающее.

Увидев в очередном ярком сне, как он гладит и обнимает Наташу, Егор почувствовал беспокойство. Он помнил, с каким презрением Адвеев отозвался о неудачниках, покупающих искусственных кукол. Егора покоробили слова священника, ни о чем таком он не думал. Он тоже не одобрял развращенных любителей "медицинских" роботов и не собирался становиться одним из них, однако не решился тогда возражать. Чужие мнения на темы морали для него значили мало, но сон явно указывал на возможную опасность. Хорошенько поразмыслив, Егор решил, что следует одеть Наташу.

Он попросил ее придумать себе одежду. Через мгновение она предстала перед ним одетой. Наряд показался Егору забавным: резиновые шлепанцы, чтобы не скользить по полу, короткие полосатые шорты, оставлявшие ноги полностью открытыми, и мешковатая футболка с надписью Free Nepal (сноска: "Освободите Непал") ― дань ширящейся в Среде Гулл антикитайской компании. Ему почудилось что-то знакомое в ее стиле. "Пожалуй, сойдет, ― решил Егор. ― Когда привезут тело, надо будет купить ей настоящую одежду". Незаметно для себя он перестал называть заказанное изделие роботом.

* * *

Спустя пару дней, когда Егор напрочь забыл о просьбе священника, Мишка позвонил сам. Он был краток и загадочен. Сообщив, что имеет к Егору дело "на сто рублей" (чем вызвал неприятное томление, ибо еще не вернул одолженные последний раз деньги), он попросил о встрече. Мишка сказал, что заедет за Егором, а потом они отправятся в клуб.

Сурмилов любил многолюдные места с сомнительной репутацией. Москва, одна из немногих переживших Потоп столиц, изобиловала злачными заведениями на любой вкус. Пожалуй, это была единственная примета "будущего", которую Сурмилов горячо одобрял. Он предпочитал встречаться в секс-клубах, полуподпольных барах, наркотанцполах и подобных пугающих заведениях. Мишка чувствовал себя там как рыба в воде. Он был на короткой ноге с виджеями, барменами и торговцами наркотой. Егор побаивался посещать такие места в одиночку. Они одновременно вызывали любопытство и пугали его. Мишка служил ему проводником, без которого Егор никогда не решился бы исследовать запретную изнанку Москвы.

Он так и не понял, чего хотел Сурмилов. Но одно несомненно: ему что-то нужно, без причины Мишка не звонил. За годы их знакомства он обращался к Егору множество раз ― и всегда с просьбами об услугах и помощи. Егор не мог припомнить ни одного случая, чтобы Мишка позвонил просто так, справиться о делах и здоровье.

Наступил назначенный час. Сурмилов, как обычно, опаздывал. Хотя Егор и сам не был образцом пунктуальности, к моменту появления Мишки он уже изрядно завелся. Он бродил по кухне из угла в угол, ругая Мишку ― и себя, за то, что согласился с ним встретиться. Наташа сидела у барной стойки, положив голову на кулаки, и молча следила за его перемещениями. Рядом с ней сидел кот. Их каменная неподвижность на фоне мелькающего туда-сюда Егора выглядела пугающе.