«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - [360]

– И чего же?

– Мятежа. Я выяснил имена предводителей. Но не все.

– Сэм Рид в курсе?

– Я обсуждал с ним проблему. Но мне кажется, Сэм недооценивает ее. Он так тщательно оберегает себя, будто мнит, что его личная безопасность – это безопасность всей колонии. Пожалуйста, расскажите, что будет дальше. Знаю, вы можете. Получать информацию я способен и самостоятельно, но обсуждать ее хотелось бы с вами.

– Что ж, я не против, – сказал Кроувелл. – Ждал, когда вы ко мне обратитесь… Надеялся на это, поскольку самому предлагать помощь – значит менять ход событий. Как вам известно, в этом отношении я пассивен. Надо думать, выгляжу недовольным… Бог знает почему… Хотя нет, я и сам знаю. А вы? – Он сощурился, глядя на Хейла поверх руки, державшей трубку.

Хейл покачал головой:

– Нет… Впрочем, может, и знаю.

Он снова подошел к окну и посмотрел на дворы, где бурлила деятельность. Чего-чего, а деятельности в колонии Плимут теперь гораздо больше, чем пять лет назад. Добровольная дисциплина превратилась в ежовые рукавицы. И среднестатистическому человеку кажется, что успехи в покорении поверхности делают потребность в суровых ограничениях все более сомнительной.

– У Сэма свои соображения, – проговорил Хейл. – Не знаю, каковы они, но догадываюсь. Его время кончается. Равновесие рушится слишком быстро. Люди утрачивают веру в бессмертие – и задают вопросы. Сэм не может этого не замечать, но вряд ли он понимает, что равновесие зависит не от него. Теперь все решают люди. И не жители башен, а люди вроде нас с вами, узнавшие вкус свободы. Неудивительно, что они и вас сочли недовольным. Вам довелось пожить в мире, где каждый мог выбирать свою судьбу, идти к успеху или к провалу. Так было и со мной.

– Все верно, – ухмыльнулся Кроувелл. – Жители башен предпочитают, чтобы за них думали их властители. А на поверхности колонисты вынуждены соображать самостоятельно, иначе им просто не выжить. Вернулась эпоха покорителей диких просторов, сынок, и вместе с ней ощущения, которые мне очень по нраву. Проблем не избежать, но я их не боюсь.

– Да, проблемы будут, и серьезные, если мы вовремя не примем меры.

– Сейчас? – Кроувелл пристально смотрел на вольного компаньона.

– Чуть позже, – ответил Хейл, и улыбка Логика поблекла, но осталась удовлетворенной. – Отчасти потому, что мне хочется посмотреть, насколько далеко это зайдет. Как с тем растением, подземником, – надо добраться до корней… Хотя… Я не знаю точно, как это выразить. Мне кажется, в заговорах и мятежах есть нечто такое, что не следует уничтожать. Дух покорителей диких просторов… Я понимаю, о чем вы говорите. Мятеж – не решение, но по-своему это хорошее предзнаменование.

– Вы позволите им победить?

– Нет, я не могу. Они еще нуждаются и в Сэме, и во мне, пусть и не отдают себе в этом отчета. Если мятежники возьмут верх, они вернутся в башни и погрязнут в прежней апатии. Сейчас критический период. И у Сэма есть четкий план, которого я пока не разгадал. Но готов побиться об заклад, что Сэм добивается абсолютной власти. Он способен позаботиться о себе. Если сочтет угрозу мятежа серьезной, то постарается ликвидировать ее самым беспощадным образом. Но это будет означать, что он погубит дух покорителей диких просторов. Мне нужно все обдумать, Кроувелл. Конечно, не имеет смысла спрашивать, что вы можете предложить?

Кроувелл вглядывался в погасшую трубку. Зачем-то покопался в ней мозолистым пальцем.

– Сынок, – заговорил он медленно, – не думаю, что вам нужны мои советы. Вы на правильном пути. Не вмешивайтесь в события больше, чем необходимо. Они идут естественным путем, и чем дольше это продлится, тем лучше. Сказать по правде, мне кажется, что само пребывание здесь, наверху, идет людям на пользу. Они вновь открыли для себя время. Внизу, под водой, слова «день» и «ночь» лишены смысла; здесь же мы буквально видим течение времени. Эти мальчишки и девчонки, когда начинали работать на поверхности, свято верили, что будут жить вечно. Не сомневались, что все у них получится, и надеялись через двести-триста насладиться плодами своего труда. Но время течет, и вера слабеет. У них открываются глаза на правду. На вашем месте я бы предоставил естественным процессам разобраться со всем этим. Вы сами сказали: Сэм Рид способен позаботиться о себе.

– Я дам ему такую возможность, – пробормотал Хейл. – А вы присмотрите за нашими заговорщиками? Мне известно, что они обсуждают самые разные варианты, но у них нет ни одного плана, близкого к завершению.

– Пока они выпускают пар. Действовать начнут, но еще не скоро.

– Следите за ними. Я пока ничего не буду предпринимать. Подожду. Пусть Сэм начнет первым.

И Сэм начал первым.

Как обычно, он тщательно рассчитал время, учел каждую мелочь, и его ходы были эффектны. И это заставляло некоторых людей задуматься: что же он для нас приготовил? Конечно, они могли лишь догадываться. А другие вовсе ни о чем не подозревали, даже когда разыгрался фантастический гамбит.

Гамбит был весьма удачен – пусть и не вышел мат, но уж точно получился шах. Мир уподобился той шахматной доске ночей и дней, которая вообразилась древнему поэту