Робинзоны Вселенной - [41]

В голове у него гудело, и ноги заплетались. Пересекая вырубку, он старался внимательно глядеть по сторонам; в зарослях кустарника возле ручья неподвижно замерли несколько тел — трудно сказать, раненые, убитые или пресытившиеся до изнеможения: по крайней мере, Камиллы среди них точно не было. Казалось, земля колеблется под ногами, и Мак — Арану требовалось предельное сосредоточение, чтобы не броситься очертя голову назад в лес в поисках… в поисках… тряхнув головой, он вспомнил, наконец, предмет своих поисков и угрюмо направился дальше.

Не в актовом зале — где распростерлись в изнеможении или меланхолично дули в свои дудки и щипали арфы новогебридцы. Не в госпитале — хотя, судя по устилающим пол бумажным сугробам, кто — то совсем недавно неплохо позабавился с медицинским архивом… нагнуться, подобрать горсть бумажных обрывков, просеять сквозь пальцы невесомыми снежными хлопьями, и клочки завихрятся ветром… Мак — Арану никогда не довелось узнать, как долго стоял он, замерев, слушая музыку ветра и не сводя недвижного взгляда с прихотливого узора, вытканного облаками на рассветном небе; в конце концов волна безумия схлынула, как мучительно медленно откатывающийся от берега отлив. Но мечущиеся по небу облака уже скрыли солнце, и дул ледяной ветер; Мак — Аран откровенно запаниковал и пустился обшаривать все мыслимые и немыслимые закоулки.

Заглянуть в компьютерный терминал ему пришло в голову в последнюю очередь; под куполом было темно хоть глаз выколи («Что случилось с электричеством?. Неужели тот взрыв напрочь отрубил все питание?»), и в первое мгновение Мак — Арану показалось, будто там никого нет. Потом глаза его привыкли к полумраку, и в дальнем углу он разглядел какие — то призрачные размытые фигуры; ага, капитан Лей — стер и… да, Камилла — присела рядом с ним на колени и держит за руку.

В мозгу что — то шевельнулось; теперь Мак — Аран уже принимал как должное, что он может читать мысли капитана: «Камилла, почему раньше я никогда тебя толком и не замечал?». Каким — то дальним, не поддавшимся безумию уголком сознания Мак — Аран подивился всколыхнувшейся в нем первобытной ярости, кипучей и неудержимой: эта женщина — моя!

Мягко, по — звериному ступая, он направился к ним, чувствуя, что у него сводит горло, зубы оскаливаются, а из глотки вырывается клокочущий рык. Капитан Лейстер подскочил и с вызовом уставился сквозь полумрак на Мак — Арана; а тот с отстраненной ясностью снова погрузился в поток мыслей капитана и ощутил, что Лейстер все не так понял…

«Еще один безумец, я должен защитить от него Камиллу, хотя бы такая малость в моих силах…» — последние внятные мысли смазал взметнувшийся вал ярости и желания. Рафаэль обезумел; низко пригнувшись, Лейстер бросился на него, и они покатились по полу, царапаясь и утробно рыча. Мак — Аран оказался наверху и на какое — то мгновение взгляд его упал на Камиллу; та безвольно полулежала, прислонившись к стенке, нов расширенных зрачках ее читалось нетерпение. Наша драка возбуждает ее, пронеслось в голове у Рафаэля; кто бы ни победил, тому она готова принадлежать, пассивно, безразлично…

Тут наступило краткое просветление. Мак — Аран с трудом высвободился от капитана и поднялся на ноги.

— Послушайте, сэр, это чистой воды идиотизм, — низким, убедительным тоном начал он. — Если вы будете сопротивляться, безумие отступит. Попробуйте…

Но вскочивший на ноги Лейстер отозвался только яростным рыком; на губах у него выступила пена, глаза застлала безумная муть. Пригнув голову, он с разбегу бросился на Мак — Арана; тот, уже вполне овладев собой, отступил на полшага в сторону.

— Прошу прощения, капитан, — с искренним сожалением проговорил Рэйф и, хладнокровно примерившись, хуком слева послал Лейстера в глубокий нокаут.

Секунду — другую он стоял и смотрел на неподвижно раскинувшуюся на полу фигуру, чувствуя, как из организма вытекают последние капли безумной ярости. Потом он подошел к Камилле и опустился рядом на корточки. Она подняла на него взгляд и улыбнулась, и в то же мгновение между ними установился несомненный контакт.

— Камилла, — нежно произнес он, — почему ты не сказала, что ждешь ребенка? Я бы, конечно, страшно беспокоился — но был бы счастлив.

«Не знаю. Сначала мне было страшно, я никак не могла поверить; это слишком изменило бы всю мою жизнь».

«Но теперь ты не против?»

— В данный момент — нет, не против, — вслух произнесла она. — Но сейчас все так необычно… Я могу опять измениться.

— Значит, это не иллюзия, — пробормотал Мак — Аран. — Мы действительно читаем мысли друг друга.

— Разумеется, — отозвалась Камилла все с той же безмятежной улыбкой на лице. — А ты так и не понял?

«Ну, конечно, — подумал Мак — Аран — вот почему ветер приносит безумие».

Первобытный человек на Земле наверняка владел экстрасенсорным восприятием, полным комплектом лей — талантов — как дополнительным козырем в борьбе за существование. И это объясняло бы не только стойкую веру в экстрасенсорику (не основывающуюся практически ни на каких доказательствах), но и выживание в тех ситуациях, когда одного разума было явно недостаточно. Первобытный человек, будучи существом весьма хрупким, просто не сумел бы выжить, не обладай он способностью точно знать (при том, что зрение у него было гораздо слабее, чем у птиц, а слух на порядок хуже, чем у собаки или любого другого хищника), где можно найти пищу, воду, укрытие; как избежать своих природных врагов. Но по мере развития цивилизации и техники эти таланты атрофировались за ненадобностью. Человек, ведущий сидячий образ жизни, отучается бегать и карабкаться; несмотря на то, что все мускулы на месте и в случае необходимости могут быть разработаны, как прекрасно известно любому гимнасту или цирковому акробату. Полагаясь на записные книжки, человек утрачивает способности древних бардов помнить наизусть гигантские эпические поэмы и генеалогические таблицы. Но все эти тысячелетия память об экстрасенсорных талантах сохранялась в человеческих генах и хромосомах; и какой — то химикат в инопланетном ветре (пыльца? вирус? пыль?) пробудил эту дремлющую память.